Все рухнуло в один миг. Не с грохотом и треском падающих небоскребов, а с тихим, почти вежливым щелчком закрывающейся двери в кабинете начальника. Именно эта тишина была самым страшным звуком. Она была гуще любого крика. Она звенела в ушах Никиты оглушающей какофонией собственной несостоятельности.
Он вышел из стеклянного небоскреба, который еще утром считал если не вторым домом, то уж точно крепостью, опорой. Теперь эти стеклянные стены отражали лишь бледное, потерянное лицо мужчины, чья жизнь только что была перечеркнута. Его уволили. Коротко, сухо, без возможности апелляции. Формальная причина – «грубая ошибка, повлекшая за собой значительные финансовые потери для компании». Настоящая причина – подлый, хитро сплетенный капкан, в который его подставил тот, кого он считал если не другом, то надежным коллегой. Максим. Улыбчивый, ядовитый Максим, который сейчас, наверное, празднует победу в том самом кабинете.
Никита шел по улице, и мир вокруг потерял все краски, все запахи, все звуки. Он был похож на выключенный телевизор, по экрану которого мечется призрак. Люди обтекали его, не замечая, машины сигналили, но до него доносился лишь ровный, нарастающий гул в голове. Он не чувствовал ни холодного ветра, бьющего в лицо, ни моросящего дождя. Рука автоматически нащупала в кармане телефон. На экране было больно смотреть. Там, в мессенджерах, уже полыхал скандал. Коллеги, еще час назад готовые подписать под ним любую бумагу, теперь молчали или писали сочувственные смс, сквозь текст которых проступало любопытство и злорадство. А потом был звонок от Кати. Его невесты. Той самой, с которой они выбирали квартиру всего пару недель назад.
– Никит, я все знаю. Мне жаль, конечно, но… Я не могу это пережить снова. Ты же помнишь, что было в прошлый раз? Я не готова жить в постоянной неуверенности. Мне нужно стабильное будущее. Давай… Давай сделаем паузу.
Пауза. Какое удобное, трусливое слово. Оно не значит «я с тобой, мы справимся». Оно значит «ты провалился в яму, а я побуду наверху, и если ты выберешься – посмотрим, а если нет – так и договорились».
Пауза длиною в жизнь. Пауза, которая с треском обломилась, когда он увидел ее историю всего через час. Катя с подругами в дорогом баре. Улыбка. Сияющие глаза. Ни намека на «паузу». Просто констатация факта: твоя жизнь рухнула, а моя продолжается. Без тебя.
И вот он сидел. Где-то в середине города, в безликой, но уютной кофейне с ароматом свежемолотого кофе и сладкой выпечки. Он нашел этот уголок инстинктивно, как раненое животное ищет нору, чтобы умереть в одиночестве. Заказал двойной эспрессо, но не притронулся к нему. Черная жидкость в крошечной чашке казалась ему олицетворением всей его жизни – горькой, густой и дошедшей до дна.
Он уставился в стеклянную столешницу, пытаясь поймать хоть одну мысль. Но в голове был лишь вихрь обрывков фраз, лиц, цифр. Упрек начальника: «Мы тебе так доверяли, Никита». Ухмылка Максима в коридоре. Голос Кати: «Паузу». И сквозь этот хаос пробивалось одно-единственное, примитивное, но такое мощное чувство – стыд. Жгучий, всепоглощающий стыд. Стыд за то, что оказался таким наивным, таким слабым, таким легковерным. Стыд за то, что его предали, и он даже не смог достойно ответить. Стыд за эти слезы, которые предательски подступали к горлу и которые он изо всех сил пытался сдержать.
Он сжал кулаки так, что ногти впились в ладони, оставляя красные полумесяцы. Боль была реальной, отвлекающей. Он сосредоточился на ней, лишь бы не расплакаться здесь, на виду у всех. Он смотрел в свое отражение в стекле – осунувшееся лицо, тени под глазами, сведенные от напряжения скулы. Он видел в этом лице неудачника. Изгоя. Человека, которого мир вышвырнул за ненадобностью.
