Тьма здесь была древней.
Она не просто поглощала свет – она пожирала его, как голодный зверь, оставляя после себя лишь холодное, безжизненное ничто. Казалось, даже время в этом месте замедлялось, цепляясь за камни, словно не желая уходить дальше.
Артем шагнул вперед, и ботинок со скрипом провалился в слой вековой пыли. Фонарь на шлеме выхватывал из мрака обломки колонн, разбитые плиты с выцветшими письменами, полустертые барельефы, изображавшие существ, похожих на людей, но… не совсем. У них было слишком много глаз. Слишком много рук.
– Эй, Земляк, ты там живой? – в наушниках трещала Люси. Ее голос, обычно такой насмешливый, сейчас звучал напряженно.
– Живой, – пробормотал Артем, отряхивая перчатку от серой взвеси. – Но это место… оно какое-то неправильное.
– Ну конечно, неправильное, – фыркнула Люси. – Потому что это же древняя тюрьма богоподобных ублюдков, а не курорт. Ты нашел что-нибудь?
Артем не ответил. Его взгляд зацепился за странную стену в конце зала – гладкую, без единой царапины, в отличие от остальных разрушенных конструкций. На ней был выгравирован один-единственный символ: круг, перечеркнутый зигзагом, напоминающим молнию.
– Люси… – он медленно подошел ближе. – Здесь что-то есть.
– Что?
– Не знаю. Дверь?
Он протянул руку, и в тот же миг символ вспыхнул кроваво-красным. Камни под ногами дрогнули, и Артем едва удержался на ногах.
– Черт! Что ты там сделал?! – завопила Люси.
– Ничего! Я просто…
Стена раскололась.
Не со взрывом, не с грохотом – она просто разошлась, как занавес, и за ней открылась пустота. Не тьма, не свет – именно пустота, будто сама реальность здесь была вырезана.
И в центре этого ничто…
Оно сидело.
Фигура, скованная цепями из черного металла, которые впивались в плоть, словно живые. Голова была опущена, длинные белые волосы – точнее, то, что напоминало волосы, – свисали, скрывая лицо. Тело покрывали шрамы, но не обычные – они светились тусклым голубоватым светом, как трещины на перегретом металле.
Артем замер. В горле пересохло.
– Ты… – он сглотнул. – Ты меня слышишь?
Фигура не шевельнулась.
Тогда он шагнул ближе.
И в тот же миг оно подняло голову.
Артем вскрикнул и отпрянул. Там, где должны были быть глаза, горели две узкие щели – как у углей, раздуваемых ветром.
– Ты… пришел…
Голос был не звуком, а чем-то другим – он вибрировал прямо в костях, в зубах, в самой крови.
– Кто ты? – прошептал Артем.
Цепи затрещали. Одна за другой они начали лопаться, рассыпаясь в черный песок.
– Тысячи циклов… меня держали здесь…
Фигура встала.
И Артем понял, что это не человек.
Не бог.
Не демон.
Это было нечто, что когда-то бросило вызов самой Вечности.
– Освободи меня, – сказало существо. – И я дам тебе силу сжечь миры.
За спиной Артема раздался грохот – обваливался потолок. Люси орала что-то в ком, но он уже не слушал.
Он протянул руку.
И последняя цепь разорвалась.
Тьма отступила.
Не потому, что появился свет – просто сама пустота, заполнявшая камеру, вдруг сжалась, втянулась внутрь существа, как вода в песок. Артём зажмурился, чувствуя, как по лицу ударил резкий ветер. Когда он открыл глаза, перед ним стояло Оно.
Белое.
Высокое.
Слишком правильное, чтобы быть человеком, и слишком неправильное, чтобы быть чем-то иным.
Длинные, почти прозрачные волосы, похожие на струи дыма, ниспадали до пояса. Кожа – бледная, как кость, испещрённая теми самыми светящимися шрамами, которые теперь пульсировали слабым голубоватым светом. Лицо… Лицо было почти человеческим, если не считать глаз – точнее, того, что их заменяло: две узкие вертикальные щели, заполненные медленно перетекающим пламенем.
Оно дышало.
Тишина.
Артём понял, что задержал дыхание.
