Глава 1. День первый. Шум в голове
Я проснулась не от будильника, а от собственного сердца, которое колотилось так громко, что казалось, оно бьёт прямо в виски, отбивая неровный, нервный ритм, и каждый удар отзывался гулким эхом внутри черепа. Не было привычного утреннего тумана от похмелья – и в этом было что-то неестественное, почти пугающее. Вместо тяжёлого, вязкого сна в голове раздался тонкий, пронзительный звон, как будто кто-то включил старый телевизор на пустом канале, и я стала этим белым шумом, сплошным и бесконечным.
Я лежала и слушала, как во мне звучит этот внутренний гул, и первое, что пришло в голову, – это мысль о том, что он не пройдёт, пока я не выпью. Она была не просьбой, не соблазном, а как будто медицинским диагнозом: «Тебе нужно. Без этого не будет тишины». И тут же в груди подкатил липкий страх – а если я не выпью? Если я попробую пережить это? Что будет тогда?
Комната казалась чужой, углы острыми, свет из окна – слишком ярким, почти режущим глаза. Мир будто снял с себя все мягкие фильтры, которые я столько лет накладывала на него алкоголем, и теперь показывал мне своё настоящее лицо – холодное, прямое, безжалостное. Я заметила каждую пылинку на подоконнике, каждую трещинку на краске, каждую складку на простыне – и от этого становилось не легче, а тяжелее, потому что я поняла: я больше не в коконе, я голая перед этим миром.
Внутри было ощущение, что меня лишили кожи. Всё раздражало. Даже собственное дыхание. Воздух был каким-то неправильным – слишком сухим, слишком холодным, слишком реальным. Я тянулась рукой к телефону, чтобы отвлечься, но пальцы дрожали так, что я чуть не уронила его. Лента соцсетей, где всегда находилось что-то для тупого, бесцельного прокручивания, казалась раздражающей, фальшивой. Все эти чужие улыбки, ровные лица, вдохновляющие цитаты – они вызывали во мне злость.
В животе было пусто, но это была не та пустота, которую можно заполнить едой. Это была пустота, в которую падали мысли, как в колодец. Они крутились по кругу: «Ты не выдержишь… Зачем ты это делаешь… Одно утро ничего не изменит…» И всё это сопровождалось картинками, слишком яркими, слишком подробными – бокал с золотистыми каплями на стенках, звон стекла, первый глоток, который всегда был как возвращение домой.
Я встала, ноги едва слушались. На кухне было тихо, слишком тихо. Даже холодильник, казалось, перестал жужжать, как будто и он ждал, когда я сделаю выбор. На столе стояла пустая бутылка из-под вина, которую я вчера забыла выбросить. Я смотрела на неё так, будто она могла заговорить. И в каком-то смысле она говорила – напоминала о том, что вчера вечером я обещала себе, что сегодня начну новую жизнь. Но вчера это было легко – я была пьяная. Сегодня это был другой мир, в котором не было тепла, не было привычного тумана, не было способа заткнуть этот ужасный шум в голове.
Вода из-под крана казалась ледяной и бесполезной. Я пила большими глотками, но она не давала того мгновенного облегчения, к которому я привыкла. Руки дрожали сильнее. Пальцы сводило. Плечи сжимало так, будто кто-то положил на них невидимый груз. И в этом состоянии каждая секунда растягивалась до минуты. Время больше не бежало, как раньше, сквозь алкогольный туман, оно тянулось, вязло, мучило своей медленностью.
Я пыталась найти что-то, что займёт меня, что отвлечёт. Включила телевизор – новости, которые всегда казались мне шумом, вдруг стали почти агрессивными. Ведущие говорили быстро, перебивая друг друга, картинки мелькали, и всё это било по нервам, как молотком. Я выключила его и осталась наедине с тишиной, в которой шум в моей голове стал ещё громче.
Я начала ходить по квартире, трогать предметы, как будто проверяла, существуют ли они на самом деле. Я открыла шкаф, посмотрела на платье, которое давно не надевала, провела рукой по ткани, и вдруг нахлынуло воспоминание – вечер, вино, смех, чувство лёгкости, которого я сейчас не могла даже представить. Это было похоже на издевательство.
