— Развод в сорок восемь лет — это гарантия одиночества, Мира, —
вздохнув в трубку телефона, рассуждает моя подруга Женя, пока я
толкаю перед собой детскую коляску по пешеходной дорожке вдоль
безлюдной дороги.
Годовалая внучка сладко спит, я заботливо поправляю розовое
одеяльце и украдкой любуюсь ею.
— Лучше так, чем боятся отпускать мужа на работу в страхе, что
он переспит с очередной сотрудницей. А потом выставит виноватой
меня.
— Ну не знаю, — произносит Женя, но я едва могу ее слышать из-за
звука резко тормозящей машины позади, — ради денег я лично, закрыла
бы на это глаза. Не каждый мужик поднимается так, как поднялся
Пылаев.
Может и так. Мой муж действительно достиг небывалых высот,
которые обещал мне еще когда мы выпускались из средней школы. Я
тогда смеялась, потому что мы оба из маленького городка, где и
работы-то нет, а Кирилл с горящими глазами обещал мне особняк и
бриллианты.
Мы были вместе со школьной скамьи. Родили двоих замечательных
детей. Наш старший сын - успешный финансист, младшая дочь -
талантливая художница.
Тридцать лет жизни со взлетами и падениями, рука об руку.
И все разбивает его измена с молодой бизнес-львицей. Которая со
спокойным сердцем бросила нашу семью под локомотив своих амбиций
управлять строительным конгломератом, во главе которого стоит мой
будущий бывший муж Кирилл Пылаев.
— Альбертовна Мирослава Пылаева? — неожиданно зовет незнакомый
мужской голос из-за спины.
И я, дура, поворачиваюсь. В одной руке телефон с Жанной на
проводе, а другая рука на ручке коляски.
Напротив меня в паре шагов трое высоких и широкоплечих мужчин.
Бугаи как из криминальных фильмов.
В черной одежде, перчатках и балаклавах. Позади них внедорожник
с распахнутым настежь багажником.
Меня охватывает тремор. Я туго сглатываю и не могу даже
пошевелиться от ужаса. Кричать нет смысла, потому что вокруг не
души. И я не хочу, чтобы от моего крика напугалась спящая
Сашенька.
— Жанна… — шепчу в трубку, стараясь не двигать губами.
Один из мужчин делает короткий кивок и двое других, обойдя его
по сторонам, прут на меня, чтобы я не успела попросить подругу о
помощи.
— Нет! — хрипло восклицаю, пока они отрывают меня от коляски. —
Не смейте! — выхватывают из руки телефон и швыряют в пролесок. —
Что вы делаете? — упираюсь каблуками зимних сапог в
асфальтированную дорожку, но ничего не могу противостоять этим
быкам, которые тащат меня от внучки к их машине.
Ужас опоясывает и парализует.
— Господи, что же вы творите? — кричу, сворачивая голову туда,
где остается стоять белая детская коляска с розовым одеяльцем. —
Отпустите меня сейчас же! Уроды! Пустите, кому сказала!
От происходящего начинает мутить, по лицу льются слезы ужаса.
Меня сейчас посадят в машину какие-то головорезы и увезут
неизвестно куда, а внучка останется одна на пустой тропинке?
Это как вообще? Что за беспредел? Что за ужас…
— Твари! — кричу и вырываюсь изо всех сил.
Меня буквально швыряют к раскрытому багажнику и, держа за
шиворот, предлагают заглянуть в нутро.
— Не усложняйте себе жизнь, Мирослава, — через маску чеканит
бандит. — Советую закрыть рот, чтобы все закончилось быстрее, и вы
вернулись к вашей Сашеньке.
— Откуд-да…
Откуда они знают, как зовут мою внучку? По коже мороз, а сердце
ухает в черную бездну. Что происходит? Кто эти люди? Кто дал им
право? Кто, не побоюсь этого слова, заказал меня?
— Мы про вас знаем все, — он делает на последнем слове
устрашающий акцент. — Поэтому советую заткнуться сейчас же. Вот
так-то лучше, — с этими словами мне на голову надевают
непроницаемый мешок, я даже пискнуть не успеваю, как на руки мне
набрасывают строительный хомут и заталкивают на заднее сиденье
внедорожника, который сразу же срывается с места.
