- Настя, на нас такой красавчик
смотрит! Да, не оглядывайся ты! Тихо! На-астя!
- Слева?
Кошусь налево. Там пожилой дедулька
размахивает палкой с закрепленной на ней картонкой. На картонке
что-то написано по-английски. Наверное, по-английски... Жаль, что я
в школе немецкий учила.
- Да нет же! Справа, Настя! Справа!
Ну, елки! Ты такая прямая, блин, как бронепоезд! Куда так резко
оборачиваешься?
- Не шипи, - командую Варьке и
оборачиваюсь, чтобы увидеть и, так сказать, расставить все точки...
А что, вдруг там какой-нибудь знойный турок - в арафатке и с модной
бородкой, загорелый брюнет со страстным взглядом? С радостной
улыбкой и полным ошеломительного предчувствия сердцем,
оборачиваюсь...
- О, Боже!
Хватаю чемодан и, забыв про Варьку,
несусь прочь из аэропорта! Глюк! Просто турбулентность в самолёте.
Что там еще? Укачало. Нажралась, в конце концов! Два бокала конька
по такой жаре - это, я вам скажу, просто ого-го сколько для
непривычного женского организма!
- Егорова! Ты, что ли? - раздается
сбоку.
- Нет, Соколовский, это не я. У тебя
солнечный удар. Умопомрачение! Привиделось! Шагай себе мимо! -
запрещаю себе даже смотреть в его сторону.
Ну, за что? Я! Прилетела за
тридевять земель! Чтобы оказаться подальше от этого чудовища!
Отдохнуть от него! А он здесь! Только не реветь! Только держаться!
Из последних сил!
Сзади, громыхая чемоданными
колесами, несется Варька, бешено крича, как будто ее кусает стая
акул и матерясь, на чем свет стоит. Вот точно ее сейчас оштрафуют!
Вот как пить дать! Так вести себя в общественном месте! Это у меня
передоз Варькиного присутствия случился! Поэтому и показалось все
это просто! Это не он! Это другой мужик, отдаленно на него
похожий!
Останавливаюсь. Оборачиваюсь. Это
он!
О, мамочки! Господи, за что ты дал
этому козлу такую внешность? Ну, пусть бы он был горбатый! Или
низкорослый! Или, хотя бы, косой! Ну, пусть бы у него были редкие
волосы или бородавка на носу...
Но нет же! Нет! У него такие глаза!
Мама дорогая! У него губы...
- У всех губы! - возражаю сама
себе.
- Егорова, ты умом тронулась в
Турции? Какие губы? - эта сволочь еще и бровь умеет поднимать так
красиво... и даже морщинки на лбу от этого не появляются! За что?
За что все самое красивое досталось сразу одному человеку? Да еще
такому мерзкому, подлому человеку?
- А давай, Соколовский, я сейчас
зажмурю глаза, - почти поверив в появившуюся в голове мысль, крепко
зажмуриваюсь. - И ты, как страшный сон, растаешь в утренней
дымке?
- Здорово придумано, Егорова!
Припереться следом за мной в другую страну и теперь делать вот
такие вот мне заявления - это вполне в твоем духе!
- Да я! Да я не... - задыхаюсь и не
могу подобрать слов, чтобы объяснить, что я за ним никуда не
приперлась! Я поехала отдохнуть с подругой и, пожалуй, можно себе
признаться - одна из главных причин этой поездки, это именно
желание оказаться как можно дальше от этого мужчины! - Я не знала,
что ты здесь будешь! Иначе ни за что не поехала бы!
- А знаешь, Егорова, я согласен, - с
тяжелым вздохом говорит он. - Так и быть, давай я уже исполню твое
самое заветное желание, и ты наконец, навсегда отстанешь от меня?
А?
- Какое желание? - не могу вникнуть
я.
- Пересплю с тобой.
Сзади в спину врезается Варька. На
пятку наезжает ее чемодан. И я уже просто не знаю, от чего именно
мне так хочется орать на весь аэропорт - от наглости Соколовского
или от боли!
- О, турецкий бог! - благоговейно
шепчет Варька. - Если она откажется, переспи со мной!
- Ну, чудо просто! Самое настоящее
чудо. А мне говорили, что в Турции мужики обожают полненьких
русских девушек! Мне говорили, что у них практически фетиш такой! А
я не верила! Вот дурочка! Нет, ну, надо же! Мы только с самолета
слезли, а тут уже та-акие мужики переспать предлагают! Ну, что это,
если не чудо? Я обожаю Турцию! Я ее уже обожаю!
