Глава 1. Где живут призраки
Замок Блэкстоун не просто стоит на утёсе. Он в нём врастает, как старый, злой зуб в дёсны великана. Камни его всегда мокрые, будто замок плачет, и пахнет он… пахнет по-разному.
С утра он пахнет страхом. Это когда лорд Годфри идёт по залу, и его тяжёлые сапоги стучат, как молотки по гробам. От него пахнет холодным железом и старой яростью, которая прокисла, как вино, но всё ещё может ударить в голову.
Днём замок пахнет трудом. Это запах пота из конюшен, влажной шерсти овец, которых стригут на дворе, и дыма из кузницы. А ещё – щёлока, потому что мы, служанки, словно призраки, скребём и моем, пытаясь оттереть вековую грязь, которую замок выдавливает из своих пор, как больной – гной.
Но самый главный запах приходит ночью. Я называю его Запах Греха. Он не вонючий, как испорченное мясо. Он сладковатый и тяжёлый, как дым от ладана, который курится в часовне, но с примесью чего-то гнилого. Он живёт в складках гобеленов, в щелях между каменными плитами. Он – это запах старых секретов. Матушка Агнесса в часовне говорит, что у греха нет запаха, но она ошибается. Она просто от него отвыкла. А я живу в нём, как рыба в воде.
Меня зовут Элис. Мне десять зим, и я – тень. Я незаконная. Так меня называют. Это значит, что у меня есть мама, но нет папы. А мама моя – леди Элеонора, жена лорда Годфри. Все в замке это знают, но все делают вид, что не знают. Это тоже часть Запаха Греха – притворяться.
Я сплю в каморке под лестницей, где хранят вёдра и швабры. Это моя келья. Здесь пахнет воском от свечей, которые я ворую, чтобы читать, и мокрым деревом. У меня есть одна книга – «Притчи Благочестивой Девы». Я не умею читать как следует, но слова там знакомые, как лица в толпе. Матушка Агнесса учила меня буквам, пока лорд Годфри был в отъезде. Теперь я вожу пальцем по строкам и узнаю истории о грешниках и праведниках. Иногда мне кажется, что все в этом замке – герои из моей книги, только никто не может разобрать, кто из них кто.
Моя мама, леди Элеонора, похожа на образок из этой книги – прекрасный и печальный. У неё глаза цвета горного пейзажа – со смешением оттенков насыщенного коричневого, глубокой зелени и янтаря заходящего солнца, а руки белые и холодные, как мрамор. Она почти не смотрит на меня при людях. Её взгляд скользит мимо, будто я пустое место, пылинка в солнечном луче. Но иногда, очень редко, она находит способ.
Сегодня ночью я проснулась от звука. Не скрипа половиц – они скрипят всегда, это замок разговаривает сам с собой. Нет, это был другой звук – тихий, как шелест шёлка. Я выглянула из своей норки и увидела её. Она стояла на лестнице, как призрак в белом ночном одеянии, и её лицо было бледным в свете луны, пробивавшемся через узкое окно-бойницу.
Она не сказала ни слова. Просто протянула руку. В её ладони лежал кусочек засахаренного имбиря, липкий и душистый. Это был её язык. Язык нашей тайной любви. Я взяла его, и наши пальцы встретились на мгновение. Её прикосновение было быстрым, как укол булавки, и тёплым, как единственный лучик солнца в моей каморке.
«Спи, дитя мое», – прошептала она, и её голос был таким тихим, что его мог услышать только я и призраки, живущие в стенах. Потом она растворилась в темноте, как свеча на ветру.
Я сидела, сжимая в руке сладость, и слушала, как замок дышит. Он всегда полон звуков. Это не только скрип. Это стоны за стенами – может, ветер, а может, души тех, кто умер здесь со своими секретами. Это далёкий лай собак на дворе. Это тихий плач – я никогда не могу понять, откуда он. Может, это плачу я сама во сне.
Иногда мне кажется, что замок – это огромная каменная книга, а все мы – буквы в ней. Лорд Годфри – это жирная, чёрная заглавная буква, которая начинает историю. Моя мама – изящная, позолоченная буквица, которую все видят, но никто не понимает. А я – маленькая, бледная точка в самом конце предложения, которую почти не разобрать. Но в Притчах говорится, что иногда именно точка решает всё.
