Она зажмурилась от яркого света.
После тёмного подвала ордена защитников, огромный ослепительный зал
угнетал. Вместо потолка над головой переливались застывшие капли
светящейся воды. Она медленно стекала по куполу и впитывалась в
зыбкие, бегущие волнами стены.
– С прибытием!
Оксана прикрыла глаза рукой и,
прищурившись, осмотрелась.
Он стоял в тонкой высокой арке
сотканной из ручейков, перекручивающейся, журчащей, мерцающей воды.
Высокий, статный, с благородной выправкой. Длиннополый то ли плащ,
то ли камзол подчеркивал королевское изящество, а сияние добавляло
потустороннего совершенства.
– Ваше величество! – она, подчеркнуто
наигранно, поклонилась.
– Перестань, – Константин скривился,
– Благоградский трон меня не прельщает, а твоё фальшивое обращение
лишь расстраивает.
– Прощу прощения, ваше величество. Не
знала, что вы столь чувствительны.
Неудавшийся король горько
усмехнулся:
– Зачем ты так?
– А ты? – сухо спросила Оксана.
– Милая…
Он подошел ближе.
– Я стараюсь для всех нас.
– Особенно для моего дяди! –
выкрикнула она.
– Милая, он пожертвовал собой для
общего блага!
– Оставь эту высокопарную чушь для
прыщавых фанатиков!
Оксана отвернулась. В глазах
трепетали бессильные слёзы. Развоплотила бы его, растёрла в пепел,
развеяла по ветру. Нет, хуже. Сдала бы магистрату! На потеху
чернокнижникам. Их заплечных дел мастера сбили бы с него спесь,
стерли мерзкую ухмылку с мужественного лица.
– Прости, – искренне выдохнул
Константин. – Не знал, что так случится. Моё сердце скорбит вместе
с тобой. Дорогая, нас всегда покидают самые лучшие. А нам остаётся
лишь нести их знамя. Иначе…
– Его жертва будет напрасной? –
заорала Оксана. – Ты это хочешь сказать?
Она повернулась к сообщнику, прожигая
горящими от бешенства глазами. Только дрожащие губы выдавали
истинное состояние.
– Милая, – Константин печально
склонил голову. – Иначе мы станем следующими, – горько договорил
он. – У нас не осталось выбора, либо мы их, либо они нас. Звучит
пафосно, но я не умею говорить по-другому. Ты прекрасно знаешь, я
вырос при дворе, меня так научили. Я их ненавижу, но меня уже не
переделать.
Оксана закрыла лицо руками.
– Мы отомстим за твоего дядю. За
моего брата. За всех, кого вынудили расстаться с жизнью, – его
голос дрогнул. – И заживем иначе, так, как мы хотим. С тобой
вдвоем. Тогда, ты научишь меня разговаривать, как простые люди. У
нас будет куча времени.
Константин обнял её, прижав к
себе.
Оксана не сопротивлялась, только
тряслась от беззвучных рыданий.
Справившись с собой, бывшая защитница
отстранилась, а на раскрасневшемся лице застыла отчаянная
решимость.
– Они должны почувствовать себя так
же, – прошептала она.
– Обязательно, – подтвердил
Константин. – Они получат свою долю безысходности и бессилья!
Он протянул руки, и она крепко сжала
ладонь.
Вдвоем преодолев сияющий проём
пузырящейся водными потоками арки, они вышли в тёмный коридор с
теряющимися во мраке стенами. Едва светился только металлический
барьер с барельефом. Массивные фигуры, взявшись за руки,
перегородили дорогу. Они отдаленно напоминали волшебников, только
со слишком раздутыми, мощными, перевитыми бугристыми мышцами
телами. Пустые, неживые лица уродовала обреченность. Из груди
самого угловатого, с размазанными чертами, торчал ажурный крест.
Тот самый, оберег путей, сотню лет хранившейся в семье Росянко.
Другой выплавленный из металла чародей сжимал в ладонях рукоять
радужного скипетра. У третьего, болезненно оскалившегося, во лбу
торчал хрустальный ключ. Четвёртого пронзил громовой посох из
Тринадцатого Тёмного объединенного мира. А за спинами
перекошенных колдунов из морских волн поднимались длинные ступени с
грозным строем поглотителей. Рога упирались в пустое, без облаков,
солнца, луны и звезд, небо. Самое крупное чудище с победно
воздетыми руками собиралось выпрыгнуть из барельефа. Кривило
клыкастую пасть и таращилось выпученными глазами. На бугристой
башке не хватало одного рога. Выше по лестнице над гротескной стаей
поглотителей блестели крепостные ворота, перекрывшие проход в
горах.
