Глава 1.Двоюродная тётка
Ритина двоюродная тётка по матери была сумасшедшей. Столько лет
она казалась Рите нормальной, обыкновенной, а оказалось – у Женьки
не всё в порядке с головой. Чтобы поставить тётке этот страшный
диагноз, не нужно быть врачом. Достаточно того, что услышала Рита в
один из Женькиных приездов в Москву, к своей двоюродной сестре –
Ритиной маме.
В тот вечер Риту рано отправили спать: Женя была редкой гостьей,
и им с мамой хотелось поговорить наедине. Рите тоже хотелось –
поговорить, она обожала свою молоденькую тётку и бурно радовалась,
когда та появлялась в их доме. Рита понимала, что Женьке хочется
пошептаться с двоюродной сестрой, поведать свои секреты. Она без
возражений пожелала им спокойной ночи и ушла к себе.
А дверь оставила приоткрытой. Погасила свет, будто уже легла,
накинула поверх ночной сорочки тёплую шаль, уселась на кровати
по-турецки и вся превратилась в слух…
Женька
Ритина тётка была старше племянницы на пятнадцать лет, и Рита
по-свойски звала её Женькой. Женька жила в Рязани, до Москвы на
электричке четыре часа, до электрички двумя автобусами, да от
Казанского вокзала до них с мамой – почти час. Выходило часов
шесть, но Женька всё равно ездила и дочку, когда подросла,
привозила с собой. В те времена в Москву приезжали со всех
окрестных городов – за продуктами, которых нигде не было, а в
Москве можно было купить всё: колбасу, мясо, сыр, апельсины,
бананы, шоколадные конфеты… Люди приезжали целыми автобусами и с
утра до вечера бегали по магазинам, а вечером возвращались домой,
увозя объёмистые сумки – сколько могли увезти.
Иное дело – Женька, в Москве у неё родня, Ритина мама. Женька
приезжала к ним с ночёвкой, иногда и на несколько дней. И для Риты
наступали праздники. Собственно, они и были – праздниками либо
выходными, но с появлением в их доме Женьки становились особенными,
суматошно-радостными и светлыми, даже если шел дождь.
Рите долго помнились эти счастливые дни. Мама радовалась, Рита
вертелась под ногами и всем мешала, стараясь помочь. Женька звонко
хохотала, рассказывая о своём житье-бытье. Она рассказывала весело
и беспечно, и от этого тёткины горести казались Рите пустяковыми, с
кем не бывает…
Вера Сергеевна всегда радовалась приезду двоюродной сестры:
родных братьев и сестёр у неё не было, одна Женька. Вдвоём они
обходили все окрестные магазины и возвращались с тяжелыми сумками.
«Добыча» торжественно выгружалась на кухонный стол. На столе уже не
было места, а из сумок всё извлекалось съестное – батоны варёной
колбасы, разнокалиберные куски аппетитно-жёлтого ноздреватого сыра,
прохладные бруски сливочного масла, вкусно пахнущие пакеты с
сосисками, шпикачками, конфетами, зефиром… Оковалки говядины и
свинины… Авоськи с апельсинами…
Рита никогда не видела – столько! Они с мамой всегда покупали
понемногу. А Женька – сколько унесёт. Даже хлеб покупала. Женька
была убеждена, что московский хлеб вкусней рязанского, и каждый раз
увозила домой румяный батон. Всё принесённое запихивалось в
холодильник, а то, что не вошло, складывали обратно в сумки и
выносили на балкон. Апельсины и конфеты оставляли в комнате. Их
чистенькая, уютная, всегда прибранная квартира напоминала теперь
зал ожидания железнодорожного вокзала или пристанище беженцев:
чемоданы, сумки, авоськи, узлы…
- Жень, как повезёшь-то? – с ужасом спрашивала Вера
Сергеевна.
- А-аа… Дотащу как-нибудь, мир не без добрых людей, помогут, -
махала рукой Женька.
К вечеру обе валились с ног от усталости, но свет в маминой
комнате не гасили до полночи и вели длинные «бабьи» (по выражению
Женьки) разговоры.
Женька говорила обо всём весело и беспечно и никогда не
жаловалась на жизнь. – «Счастливая!» - думала Рита о тётке. Став
старше, она поняла, что это не так.
