Каждое лето я ненавидела, и то не стало исключением. Может,
кто-то карандашиком вычёркивал в календаре дни до каникул,
записывал в розовом дневнике (тогда они были у всех), что будет
делать… Только не я! Но выбора не было. Отец был военным. Круглый
год его направляли в разные точки страны. Мама покорно ждала, но
летом как настоящая жена офицера следовала за ним, хоть на Луну. А
мы с сестрой отправлялись к папиной сестре.
Тетя Люся — женщина, вечно торчащая на кухне, при этом
накрашенная. Запахи на ее фирменном халате смешивались, меня
начинало тошнить от ее объятий. Самое ужасное — это поцелуи.
Дерганье моей щеки в сторону… В общем, то еще испытание. Раздражало
сюсюканье, придумывание имен и кликух: зайчик, солнышко, Ксю,
Оксана, Ксения… Это все по-детски. Мне было восемь с половиной, а
это почти девять, я считала себя взрослой. Это, к сожалению, видела
только я. Также имелся еще один объект раздражения — Сеня, сын тети
Люси, постоянно настраивающий сестру против меня. Нет мне места в
их компании. Оставалось коротать время с толстушкой Анютой.
Всего лишь, одна случайная встреча с ним изменит
все.Лето перестанет быть тюрьмой. Оно преобразиться в
свободу. Дни станут насыщенными, непохожими один на другой. От
заката до рассвета мы будем вместе. Одно целое. Его ломаный русский
превратился в красивую речь. Узнала, откуда приехал, кто он и что
друзья — только я и Аня. Почти каждое утро мы бегали на окраину
леса. Ияр показывал, как стреляет, мы устраивали пикники и купались
рядом в речке. Общение с ним стало незаменимо, как попить воды или
поесть. Если Ияр болел, то и мне было плохо, грустил — переживала с
ним, смеялись — на разрыв. Даже его «Акси» нравилось.Наш маленький
мир даст трещину и сотрется в пыль.Моя любовь, такая хрупкая,
нежная, чистая, на долгие годы останется в моей памяти как старый
снимок, который заставят кинуть в старый альбом и убрать в дальний
ящик.
(Ростов-на-Дону 1998 г.)
— Акси! Быстрей, пора домой, надо вернуть ружье на место.
Пока отец не увидел.
— Ияр?! Мы точно по этой дороге шли? — говорю,
запыхавшись.
— Да! Побежали быстрей!
— Не могу! — держусь за бок. — Колет.
— Давай руку!
Бежим и на перекрестке лесной тропы сталкиваемся с
ненавистными мне людьми — компанией моей сестры. Ияр врезается в
Артема и падает на спину.
— О! Малявка! А толстуху где потеряли? — омерзительный голос
разносится по лесу эхом.
— Аксинья, что ты делаешь тут? — высокомерно спрашивает
сестра.
— То же, что и ты, гуляю!
— Тебе нельзя!
— А тебе можно?
— Ален, ты не видишь? У нее парень! Гы. А чё у жениха такие
шортишки узкие? С сестры, что ли, снял?
Помогаю встать Ияру. Он заводит меня за свою спину.
Защищая.
— Дай пройти! — четко выговаривает каждую букву.
— Вау, — хлопает в ладоши. — Крутой! А ну-ка, давай, что там
за игрушечка у вас?
— Она не наша.
— Мне пох…! Гони сюда, сопляк.
Пытается отобрать, но Ияр не отдает и получает удар кулаком
в лицо. Из носа и губы хлещет кровь. Еще удар — ногой в живот —
сгибает его пополам. Артем не останавливается.
— А-ха-ха! Слабачок-женишок. Отдавай!
Берет за шиворот. Вижу, кулак набирает второй круг,
отталкиваю Ияра и принимаю удар на себя! Голову резко отворачивает
в сторону, лицо немеет. На землю капает кровь.
— Эй! Артем, ты больной? Она моя сестра! Что ты натворил!
Дурак! Родители убьют меня.
— Она сама! Все видели, у тебя сумасшедшая сестра.
Больше всего бесит, что Алена даже не собирается мне
помогать.
Ияр лежит на земле.
— Ияр, Ияр! Ты меня слышишь? — мой голос дрожит. — Очнись! —
тру его щеки.
Злость вылезает наружу. Подбегаю сзади. Толкаю Артема в
спину. Он падает на сук, торчащий из дерева, разрезая бок.
— Аксинья, что ты делаешь! Ты что, больная? О Боже! Боже! —
плачет в истерике сестра. — Все расскажу.
