Часть I: Эхо
Глава 1: Потерянное время
Дождь шёл третий день. Пепельно-серое небо с монотонным упрямством поливало кладбище, размывая свежую землю и превращая траурную церемонию в нечто бесформенное и расплывчатое, как сама граница между жизнью и смертью. Андрей Соколов стоял неподвижно, позволяя холодной воде стекать по лицу, смешиваясь со слезами, которых уже не было. Вокруг, под чёрными зонтами, стояли люди – коллеги, друзья, родственники – их лица казались размытыми акварельными пятнами.
Два гроба – один большой и один маленький. Ирина и Катя. Жена и дочь. Ещё неделю назад они существовали, занимали пространство, дышали, смеялись, строили планы. Теперь их тела опускали в землю, а всё, что от них осталось – лишь воспоминания в его голове, которые со временем тоже начнут бледнеть и искажаться, как старая киноплёнка.
– Андрей, пойдём, – чья-то рука легла на плечо. – Ты простудишься.
Он не двигался. Что-то в нём отказывалось принимать реальность происходящего. Авиакатастрофа над Атлантикой. Рейс AT-7832. Технический сбой. Все пассажиры погибли. Статистическая погрешность в общем потоке транспортных перемещений. Случайность. Неизбежность.
– Как же так, Катюша, – прошептал он, глядя на маленький гроб. – Тебе ведь только восемь исполнилось.
Воспоминание вспыхнуло с безжалостной яркостью: день рождения, три недели назад, розовое платье, торт с единорогом, восемь свечей. Катя загадывает желание, щурясь от предвкушения, а Ирина снимает всё на камеру, её смех звенит колокольчиком.
– Андрей, сынок, – голос матери, надломленный горем. – Тебе нужно укрыться. Пойдём.
Он позволил увести себя под тент, где люди говорили вполголоса. Пожимали руки, произносили бессмысленные слова утешения. "Крепись", "Время лечит", "Они бы хотели, чтобы ты жил дальше". Фразы, отшлифованные веками человеческого горя до полной гладкости, до абсолютной пустоты.
– Андрюша, – тихий голос за спиной. Обернувшись, он увидел профессора Левитина, своего научного руководителя и наставника. Несмотря на почтенный возраст за семьдесят, Игорь Давидович выглядел как всегда подтянутым, только глаза за стёклами очков казались ещё более глубокими и печальными. – Не буду говорить банальностей. Просто знай, что мы все с тобой.
– Спасибо, Игорь Давидович, – механически ответил Андрей.
– И ещё, – профессор помедлил, словно подбирая слова, – когда будешь готов, мы ждём тебя в институте. Работа… иногда она единственное, что помогает.
Андрей кивнул, не вкладывая в этот жест никакого обещания. Какая теперь разница? Какое значение имеют квантовые структуры и археологические изыскания, когда всё, что делало его жизнь осмысленной, лежит в этой мокрой земле?
– Я понимаю, сейчас не время, – продолжал Левитин, – но мы получили новые образцы из Лунной Экспедиции. И твоё интуитивное понимание мнемонических структур…
– Не сейчас, Игорь Давидович, – перебила подошедшая мать Андрея, обнимая сына за плечи. – Пожалуйста.
Левитин кивнул, коснулся плеча Андрея и отошёл, растворившись среди других скорбящих.
Квартира встретила его оглушающей тишиной. Андрей бросил мокрый плащ на пол в прихожей и прошёл в гостиную. Всё здесь кричало об отсутствии – фотографии на стенах, детские рисунки, прикреплённые магнитами к холодильнику, забытая кукла на диване, шарф Ирины на вешалке.
Он опустился в кресло, не включая свет. Сумерки постепенно заполняли пространство, стирая очертания вещей. На столе лежал планшет Ирины. Андрей взял его, провёл пальцем по экрану. Планшет ожил, показывая последнюю переписку – сообщение, которое она отправила ему перед вылетом: "Взлетаем! Катюша так волнуется, первый раз летит через океан. Люблю тебя. Скоро увидимся".
