Пролог.
Сумерки уже сменила ночь. Небо затянулось тёмными облаками, сквозь которые слабый лунный свет пробивался на заснеженный лес. Лёгкое белое одеяло укрывало деревья, землю и старую сторожку оставленную на небольшой лужайке. Эту рощицу изредка посещали разве что лёгкие зимние ветры да белки, резвящиеся на ветках в сосновой чаще. Но сегодняшняя ночь, помимо ветерка и шуршащих грызунов, наполнила чащу ярким светом фонаря, хрустом снега под ногами и громкими зовами некоего Николая.
Незнакомцы вышли из леса на поляну к сторожке, и звуки стали значительно громче. Двое мужчин, одетых в тусклые пуховики и тёплые широкие штаны, остановились на середине опушки. Светя фонарями в разные стороны, они всматривались в темноту, но даже мощные лучи едва пробивали густые тучи.
– Да где его носит? – нервно пробормотал мужчина лет сорока с густыми бровями и гладко выбритым лицом.
Его спутник опустил фонарь, луч света ударил в сверкающий снег. Не спеша он достал из кармана пачку сигарет, вынул одну, закурил с помощью ветрозащитной зажигалки и после медленно убрал всё обратно.
– Где? Где? – сказал он, выпуская дым. – Спит в какой-нибудь канаве у трассы. Я тебе говорю: обыщем лес вдоль и поперёк, вернёмся – и либо найдём его в одной из ям, оставленных теми копателями, либо он уже будет в палатке, сладко спать.
Густобровый нахмурился и раздражённо выдал:
– Да искали уже и у трассы, и дальше прошли! Бедолага, он же полгода не пил, а тут я со своим: «Не пьёшь – значит, меня не уважаешь». А он дурак, податливый на всё такое… Вань, я прямо не знаю, что и думать.
Курящий почесал короткую стрижку, перекатил сигарету в угол рта и плотно сжал её зубами.
– Ну чего ты разнылся? – сказал Иван, выдыхая дым. – Он уже не маленький мальчик, сам решения принимает. Не захотел бы – не пил бы. Всё. Сейчас найдём, обматерим, выпьем, завалимся спать до обеда, а завтра – домой.
Он достал телефон, и его лицо озарил синеватый свет экрана.
– Точнее, уже сегодня. Двенадцать с копейками.
Докурив, он потушил сигарету о снег. Густобровый повернулся, осмотрелся и грязно выругался.
– Не хватало ещё и его потерять! – рявкнул он и оглушительно свистнул. – Вольт, ко мне!
Из-за деревьев показался массивный пёс с рельефными мышцами, вытянутой мордой и заострёнными ушами – помесь стаффордширского терьера с чем-то более диким. Собака, активно перебирая лапами, подбежала к хозяину.
Тот даже немного успокоился, встал на колено, протянул руки к морде пса и игриво потрепал его. Вольт высунул язык, тяжело дыша после пробежки.
– Хороший мальчик, – бормотал хозяин.
Иван подошёл ближе:
– Слушай, Серёг, может, пусть твой волкодав попробует его найти?
Тот с сомнением посмотрел на пса.
– Да куда там… Всего неделю у меня, ничему толком не научил.
– Так и не надо, – настаивал Иван. – У собак это врождённое.
Его уверенность заставила Сергея задуматься. Он провёл ладонью по лицу, и в его глазах читалась усталость.
– Ладно, – буркнул он. – Сначала проверим сторожку, а если ничего – попробуем твоим методом. Договор?
– Договор. Только мы зря время теряем – он либо в палатке, либо в канаве.
– Если так и окажется – пропишу ему знатного леща, – ухмыльнулся Сергей.
Они направились к домику. Вольт шёл рядом, облизывая морду.
Сторожка оказалась хлипкой: прогнившие доски, полуразвалившаяся крыша, дверь, которая, казалось, рассыплется от дуновения.
– Вольт, сидеть. Охранять, – тихо приказал Сергей.
Пёс послушно покрутился на месте и сел.
– Смотри-ка, – удивился Иван. – Всё-таки чему-то научил.
– Да, – протянул собачник. – Но нам ещё многому учиться.
Дверь открылась от слабого толчка волоча за собой пыль. Внутри – комната со ржавой печью, деревянным столом, стульями и старой кроватью в углу. Лунный свет пробивался сквозь щели, освещая ветхий интерьер.
