Юля
— Ты уверена? — спросила бабушка со вздохом, глядя на то, как я
пытаюсь запихнуть в чемодан свой старый зонт. Я забыла внести его в
список и едва не оставила дома. Вот было бы весело в другом городе
без зонта, но со здоровенным чемоданом! По прогнозу там будет идти
нескончаемый дождь целую неделю.
— Да, — решительно отрезала я, напряглась — и всё-таки втиснула
зонт сбоку в небольшую полость, оставшуюся прямо возле молнии. Как
её теперь только застегнуть? Хороший вопрос. — Так правильно,
ба.
— Не знаю, не знаю… — покачала головой бабушка. — Не понимаю,
почему ты не хочешь поговорить с ними обоими…
— И что дальше? — привычно огрызнулась я. Мы заводили этот
разговор в последнее время постоянно, и мне изрядно надоело
обсуждать одно и то же. — Они ведь поссорятся. Из-за меня
поссорятся! Восемнадцать лет были не разлей вода, братья-близнецы,
лучшие друзья, а я всё испорчу.
— Если они так близки друг с другом, то не поссорятся, —
покачала головой бабушка. — Юлечка, в последний раз тебя прошу —
пожалуйста, передумай. Нехорошо это, неправильно. Ты девочка, ещё и
сиротка. Ну куда ты поедешь?
— Ба, мы уже говорили об этом. Давай не будем? Лучше пошли чай
пить. Пирог ведь готов?
— Готов, — тяжело вздохнула бабуля. По моей просьбе она сегодня,
в мой последний день дома, приготовила наш любимый пирог со свежей
малиной. Ничего в мире нет вкуснее бабушкиного пирога с малиной,
точно знаю.
Хотя, конечно, вовсе не по нему я буду сильнее всего скучать
там, в другом городе, где не знаю пока ни одного человека.
Сильнее всего я буду скучать по бабушке.
По родителям и дедушке, на могилу к которым мы с бабулей ходим
каждый месяц.
А ещё по…
Юля
Сколько себя помню, они всегда были
рядом.
Они — это близнецы Федя и Дима.
Из-за имён и рыжей шевелюры все, даже мама, называли их Фредом и
Джорджем. Я этого никогда не делала, причём сначала просто из
принципа, а потом по привычке.
Из какого принципа? Да из
обыкновенного. Когда в твой портфель выливают воду и подбрасывают
резиновых пауков или змей, рисуют на ластике жуткие рожи и, по
классике, дергают тебя за косички, хочется в отместку совершить
что-то вредное. Отвечать Феде и Диме той же монетой я не могла
из-за врождённой порядочности и нежелания делать кому-то гадости,
поэтому делала то, на что была способна.
Их бесило, когда я обращалась к ним
Федя и Дима. Бесило до покрасневших лиц и азарта в глазах. Я точно
знала: близнецы решили, что заставят меня поменять обращение,
говорить как все. Чего они только не пытались сотворить ради этого!
Всего и не упомнить. Разумеется, на откровенный кошмар они не шли,
уголовных наклонностей у них не было. Но тетрадки с домашним
заданием из портфеля у меня вытаскивали регулярно, обещая вернуть,
если начну говорить «Фред» и «Джордж». Я не поддавалась. И не
жаловалась никому, даже бабушке с дедушкой, тем более родителям. Я
же не ябеда, сама справлюсь — так я думала.
И справилась. Всё это было в младших
классах, но когда мы все втроём перешли в среднюю школу, поведение
близнецов изменилось. Или они перестали вести себя ужасно ещё в
четвёртом классе? Уже и не упомнить. В общем, Федя и Дима вдруг
поняли, что хотят со мной дружить. Извиняться за свои прошлые
поступки они, как и положено благородным рыцарям, не стали — просто
начали вести себя нормально. Немного, конечно, чересчур нормально…
Я не знала, как от них отделаться, но уже в другом смысле. Юля,
понести за тебя портфель? Юля, хочешь шоколадку? Юля, а газировку
хочешь? Юля, а гулять после уроков пойдёшь? Юля, а дать тебе
списать математику?
Мне порой хотелось спрятаться под
парту или закопаться в землю от навязчивого внимания близнецов. Я
понимала, что они не со зла, а просто… хотят подружиться со мной?
Ну, в то время да, речь шла о дружбе. И я отлично это осознавала.
Но чем больше проходило времени, тем сильнее я включалась в то, о
чём говорила мне мама, когда я жаловалась ей на Федю и Диму:
