Сейчас.
Мгла рассеялась, я с трудом
сфокусировала глаза. Стремный, завитый и припудренный, в винтажных
шмотках с претензией на средневековый стиль типчик, стоял передо
мной на одном колене, лапал меня за руки своими наманикюренными
пальчиками и возвышенно вещал. Прислушалась.
— О наипрекраснейшая из
прекраснейших и добрейшая из добрейших…
Я подумала и согласилась. Язык
ворочался в пересохшем рту с трудом, поэтому кивнула. Ой-ой, зря…
Мозг бултыхнулся в черепной коробке, вызвав гамму непередаваемых
ощущений и приятных среди них не было.
— Мы, наследный принц Вениан дор Мин
Лучезарный, нижайше и покорнейше просим вас, светлейшая княжна
Мари-Энн, — продолжал заливаться соловьем щеголь.
Так, минуточку, какая еще княжна?
Обеспокоенно скосила глаза вниз – верхние сто выпирали из декольте,
как опара из кадушки, в ребрах чувствовалось непривычное стеснение,
подол расходился колоколом. Ээээ… это вообще как?
— Просим вас быть нашей невестой! —
торжественно закончил стиляга, стиляга, оперативно приложился к
ручке, воссияв синими, как небо очами, и, шварк, на мой безымянный
палец колечко с камнем такого размера, что я б постеснялась в люди
выйти.
Но! Как говорит мудрый народ, дают –
бери. А поскольку голос по-прежнему не слушался, опять
величественно кивнула. Черепушка вздребезнулась, сопритюкнулась и…
светлейшая княжна Мари-Энн в моем лице, зажав окольцованной лапкой
рот, стремительно рванула прочь, игнорируя гарнитуры, шпалеры, обои
и прочий антураж.
Бодрой газелью проскакав по коридору
и ломясь во все двери подряд, я, не иначе чудом, наконец,
обнаружила искомое и мучительно, но скоро рассталась со всем
негативом, скопившимся после…
Тогда.
Предпраздничный корпоратив под
влиянием вливаний постепенно и неудержимо превращался из чопорного
официального мероприятия в феерию разухабистого веселья. Коллеги
шли в отрыв, наплевав на кто-чего-завтра-скажет и
а-вдруг-кто-видос-в-инсту-сольет-а-я-некрасивая. Оторвались они от
меня далеко. Я сидела в углу в компании фаршированных шампиньонов и
мрачно нагружалась игристым в надежде, что во мне все же что-то да
заиграет, но мозг упрямо игнорировал количество выпитого.
Подниматься я, впрочем, не решалась — а вдруг остальной организм
оказался отзывчивее?
В мой ареал мрака и вселенской
печали вклинилась отвратительно радостная разрумянившаяся ряшка
системного администратора. Влажно и горячо дохнув в лицо парами
веселья, это нечто с галантностью тролля попыталось вытащить меня
танцевать, взывая к корпоративной солидарности и приводя в пример
галопирующего в лучах неона руководителя всея фирмы.
Я содрогнулась. Мысленно и не
только. Распахнувшаяся дверь принесла с улицы в этот дурдом
очередного искателя радости и хорошую дозу воздуха, чересчур
бодрящего для платья с открытой спиной. Воздух пах холодом и
морозом. И свободой.
— Ринка, ну? Идешь? А то главбух со
сворой дымят у туалета, комплектовка со складом сливаются,
приличному мужчине и потанцевать не с кем! — орал он, ибо
музыка.
— Вовыч, отвянь, вон, Дарину свет
Геяровну пригласи, весь вечер тебя взглядом буравит, — предложила
я, ну как, предложила, поорала в ответ.
Секретарь шефа была тайно влюблена в
короля железа, о чем знала вся фирма и столовка, куда мы ходили
обедать. Впрочем, в свое время и я не избежала сего. Мы сходили на
свидание, после которого полным составом (я, Вовыч и литр
«Мартини») признались друг другу в братской любви и решили не
портить такой многообещающий симбиоз интрижкой.
Но Вовыч был настойчив и мужчина и,
коварно сговорившись с игристым, повлек меня из угла скорби в неон.
Изобразив из себя даму полусвета, я, изящно и грациозно пошатываясь
(организм все же поддался сильнее мозгов), выплыла на танцпол. Мы,
не слишком попадая в такт, изобразили что-то под остатки
композиции, когда коварные пузырьки ворвались в мозг. Все и
сразу.
