— Миледи, прошу вас.
Доктор Джеремайя Джонас суетливо потирал руки, торопясь
приступить к осмотру. Невысокий, худощавый, с неприятным сморщенным
лицом и выступающей вперед челюстью, он был похож на кривляющуюся
обезьяну и казался Джулии таким же мерзким.
— Миледи?
Джул предпочла бы не слышать ненавистный голос. Если бы Уильям
прекратил этот нелепый фарс! Он ведь знает, что она никогда ему не
изменяла, но почему-то продолжает упорствовать.
— Ваше сиятельство!
Джонас начинал проявлять нетерпение, а она не могла заставить
себя сделать шаг. Все внутри восставало против произвола мужа.
Всесильный граф Уэнсфилд... Как же ей хотелось порой высказать ему
все, что накипело внутри, а потом собрать вещи и уехать к
родителям, но привычное благоразумие брало верх. Подобный порыв
приведет только к тому, что вся ее семья окажется в долговой
тюрьме.
Джулия покосилась на доктора, а потом посмотрела на супруга.
Уильям выглядел холодным и непреклонным. И старым. Худые, жилистые
руки тяжело опирались на трость, многочисленные перстни сверкали на
скрюченных подагрой пальцах, белоснежные манжеты подчеркивали
желтизну кожи. Во внешности графа еще оставались следы былой
красоты, но его преклонный возраст не могли скрыть ни дорогая
одежда, ни тщательно уложенные волосы, ни несгибаемая воля,
читаемая во взгляде.
— Дорогая, не задерживайте доктора, — нахмурился Уильям.
Джул вздохнула. Она знала, что спорить с мужем бесполезно. Уж за
пять-то лет успела в этом убедиться! Уильям был на редкость упрям и
категоричен, и если он что-то решил, то ни за что не
отступится.
Она молча прошла к постели, улеглась и приподняла юбки, мрачно
размышляя о том, как ее угораздило согласиться на этот фарс,
называемый браком? Хотя у нее и выбора-то не было — если бы не
деньги графа, и фабрика, и Лонгберри давно ушли бы с молотка за
долги.
Джулия утомленно прикрыла глаза. Она старалась думать о чем
угодно, только не о том, что должно было произойти. Проклятые
условия сделки! Нет, лучше уж размышлять о шерсти, что совсем упала
в цене, о процентах по закладной, которые нужно погасить в будущем
месяце, или о Лонгберри. Отчий дом давно пора привести в порядок,
пока крыша окончательно не прохудилась.
Она вспоминала о самых разных вещах, а доктор Джонас занимался
привычным обследованием. Джулия морщилась, но терпела унизительную
процедуру. Возможно, Создатель смилостивится, и эта ежегодная
проверка окажется последней! Должен же Уильям однажды ей
поверить?
— Все в порядке, милорд, — спустя несколько минут заявил
эскулап. — Миледи все так же чиста и невинна, как и в первый день
вашего брака.
— Свободен, — коротко махнул рукой граф, отпуская доктора.
Лорд Норрей тяжело оперся на трость, поднялся со стула и,
прихрамывая, медленно подошел к Джулии.
— Благодарю вас, дорогая, — поцеловал он пунцовую от смущения
Джул и ухватил сухими пальцами ее подбородок. — Я ценю вашу
верность. Завещание остается в силе.
Усмехнувшись каким-то своим мыслям, граф окинул Джулию цепким
взглядом и неторопливо покинул комнату.
Когда звук шаркающих шагов мужа стих, Джул стерла со щек слезы
унижения и резко дернула шнур звонка.
— Ванну, — коротко приказала она прибежавшей на зов
горничной.
Понятливая Клара тут же кинулась наполнять огромную емкость
водой, а Джул уставилась в окно, пытаясь отвлечься от
произошедшего. Пять лет. Пора бы уже и привыкнуть. Почему же до сих
пор так противно? Эти неприятные, холодные пальцы, копошащиеся в ее
женском естестве, эти любопытные глаза, осматривающие ее нагло и
беспардонно. Фу. Гадко-то как! И ведь каждый раз надеется, мерзкий
ублюдок! Ишь, каким траурным голосом объявил: — «Все в порядке,
милорд!»
Она невольно нахмурилась.
