Кайли
Я погружаюсь все глубже. Ничего не вижу. Звуки искажаются, уносятся прочь. Я так долго не могу проснуться. И совсем ничего не чувствую. Кажется, я тону. И все же мои глаза открыты. Я пытаюсь моргнуть – не выходит.
Кто-то расчесывает мои волосы. Мне это не слишком приятно, но я ничего не могу поделать. Не получается даже пошевелить рукой. Кажется, я связана.
Я не помню мое имя. И не хочу его вспоминать. Ничего не хочу… На меня волной накатывают странные мысли, но тотчас отступают. Я сплю наяву.
– Бедная девочка.
Мне восемь лет. Женщина, которая сидит напротив, еще молодая, но из-за сурового наряда выглядит старше своих лет.
– Бедная девочка, – говорит она мне.
Больно. Руки стянуты жесткими ремнями. Они впиваются в мою кожу.
– Кайли. Кайли, ты меня слышишь?
Не хочу. Не хочу, не хочу, не хочу, не хочу…
Комната вокруг меня ходит ходуном.
– У нее приступ. Нужно ввести седативное.
Я снова тону.
Меня будят голоса. Мужской и женский.
– Она словно ушла в себя… Не могу до нее достучаться.
– Она только вышла из комы. Не отчаивайся, Анита.
Мои ступни такие тяжелые, словно к ним привязали гири. Паралич? Я вспоминаю статьи, посвященные атрофии. Что бы это…
Много света, яркие краски. Мне больно, больно, больно…
– Так нельзя. Как только она начинает реагировать хоть на что-то, сразу замыкается. Пора показать ее врачам.
– Я врач, Джон. Ты помнишь об этом?
– Возможно, нам нужен специалист более узкого профиля!
– Ей нигде нельзя светиться. Если Тюдоры узнают…
– Не узнают. Я обо всем позаботился, ее не отследить. Для мира она мертва. Тут мы ее попросту угробим.
– Не болтай чушь!
– Да заткнитесь вы оба!
Сестра Анита сердится. А мне страшно.
Снова кто-то расчесывает мои волосы. Потом мне разминают пальцы. Ощущения странные, будто мое тело стало резиновым.
– Она приехала.
– Неужели… Всего-то через полтора года.
В воздухе разливается новый аромат. Вокруг меня словно расцветают тропические цветы.
– Когда она вышла из комы?
Еще один женский голос. Он кажется смутно знакомым.
– Неделю назад.
– И с тех пор не сказала ни слова?
– Она… как будто не понимает, что происходит.
– Ясно.
По моей щеке скользит шелк. Кто-то держит меня за голову, и я лечу сквозь вселенную, сквозь холодный космос, где так много звезд…
«Это путеводная звезда…»
Нет, нет, нет, пожалуйста, нет…
– Кайли. Кайли, взгляни на меня.
Не хочу, не хочу, не хочу…
«Ты мне все расскажешь…»
У меня сердце разрывается от страха. Туман расступается, и теперь передо мной красивое лицо. Я сразу вспоминаю эту женщину. Очень давно она приезжала к моим родителям. Темные глаза, волнистые черные волосы и красные губы. На лбу синяя точка.
– Дорогая… Ты ведь меня видишь? Скажи что-нибудь.
«Скажи правду…»
Мои руки напрягаются так сильно, что меня бросает в дрожь. Лишь ремни удерживают меня.
– Ремни? Нет никаких ремней, Кайли. Ты в безопасности. Ты дома, ты среди друзей.
Свет бьет меня по глазам, и я вдруг вижу обращенные ко мне лица. Алан, сестра Анита, Джон и (теперь я вспоминаю ее имя) Скарлетт. Она стоит ближе всех ко мне.
– Не хочу…
Кажется, я и это говорю вслух. Неужели мои губы шевелятся?
– Дорогая, все хорошо. Ты об этом забудешь…
– Скарлетт, – настороженно начинает Алан, но она перебивает его:
– Это плохой шок… Она не справляется.
Взгляд темных глаз не отрывается от моего лица. В них боль, любовь и вина.
– Она снова и снова переживает то, что произошло в лаборатории. Ее сознание осталось там. А эта инертность – просто защитная реакция. Та реальность пугает ее так сильно, что она отвергает любую реальность.
– Что ты собираешься делать?
– Наложу гипс. Образно говоря…
Ее голос вдруг звучит мягче; он мелодичный, как перелив колокольчиков на ветру.
– Не бойся. Я досчитаю до трех. Потом Кайли Вудс уснет. Она будет спать спокойно, без сновидений, пока не придет ее время проснуться. Ты забудешь о том, что было в Весталинге. Ты забудешь о приюте. Ты забудешь о взрыве. Все эти воспоминания тают уже сейчас.
