Пламя на ветру

– Итак, – сказала Рин, с мрачным видом подбрасывая на ладони тяжелую серебряную монету. – Я желаю выйти наконец замуж, черт подери.

– Рин, не стоит так выражаться у священного колодца, – одернула подругу Айя.

– Тебе легко говорить. Ты уже помолвлена. А я умру старой девой.

– Старой девой? Тебе всего двадцать лет!

– То есть на четыре года больше, чем было моей матери, когда она меня родила.

Айя покачала головой, но ничего не сказала. Над долиной уже давно сгустились сумерки, и девушки вокруг колодца желаний любовались отражением закатного солнца на гладкой темной поверхности воды. Для трех воспитанниц цитадели часы после ужина и до отбоя были любимым временем, когда можно было поболтать и расслабиться. Сегодня они решили бросить серебряные монетки в колодец, попросить духов о помощи и помечтать вслух.

Айя молила о здоровье для своего жениха. Рин опустила монету в студеную воду и попросила о замужестве. Когда подошла очередь самой младшей воспитанницы, Шион шагнула вперед и подняла руку, в которой была зажата монета, над водой.

– Я желаю завершить свой танец с полотнами, – сказала Шион вполголоса. Со вздохом она разжала пальцы, и монета, сверкнув на мгновенье, стремительно ушла на дно.

– Ты все еще не сдала? – изумилась Рин. – Ты же тренировалась днями и ночами.

Шион сокрушенно развела руками.

– Никак не могу… Не получается, и все тут. Мне кажется, госпожа Сацу скоро меня убьет. В прошлый раз я запуталась в собственных ногах и так упала, что едва нос не расквасила.

– Ужас, – с рассеянным видом посочувствовала Айя. Она лениво расчесывала свои длинные волосы пальцами.

Сама Айя прошла все испытания для прислужниц еще в пятнадцать лет. Да и Рин могла быть искусной, когда хотела этого. Шион же боялась, что еще одна неудачная попытка обернется для нее возвращением в нижнюю долину. Сейчас в цитадели остались только три девушки, если не считать служанок. Верховный магистр махнул рукой на традиции и заявил, что нет толку набирать новых девиц, все равно они, предательницы, выходят замуж при первой же возможности. И он был прав. Даже теперь: Айя уже обручилась, а Рин все чаще наведывалась к свахе. Шион пока не торопилась последовать примеру старших подруг. Она пришла в цитадель последней. Ее родители были фермерами, однако прокормить шестерых детей оказалось непросто, поэтому они решили отдать младшую дочь для служения совету. Поначалу Шион скучала по дому и при любой удобной возможности убегала в нижнюю долину. Потом она привыкла к цитадели. Со временем ее братья и сестры завели собственные семьи, и Шион навещала родных лишь раз в месяц. После того, как девушке исполнилось восемнадцать лет, ее сестры начали присылать ей новые наряды, ленты и украшения, а также письма с намеками, что пора бы подыскать мужа. К свахе девушка не пошла, но подарки сестер носила с удовольствием.

– Танец с полотнами мужа тебе не сыщет, – заметила Рин. – Госпожа Сацу зря на тебя давит. Кому они нужны, эти глупые традиции?

– И все же, как ученицы цитадели мы должны обладать необходимыми навыками, – рассудительно заметила Айя. – Мастерство не зря передавалось из поколения в поколение.

– Долина – скучнейшее место, – посетовала Рин.

Между тем, вечерняя тьма окончательно окутала все вокруг. Солнце уже скрылось за западной башней цитадели, а в траве затрещали сверчки. Шион рассеянно потянула за конец своей алой ленты и сказала:

– Наверное, пора возвращаться. Завтра рано вставать.

– Да, – буркнула Рин. – Каждый день одно и то же.

Они уже направились к центральному входу в замок, когда в темноте вдруг сверкнул огонек. Через несколько минут к девушкам приблизился Латник, еще один прислужник магистров, который нес перед собой фонарь на бамбуковом шесте. Настоящее имя Латника уже давно все забыли, а прозвище прижилось потому, что здешние воины любили потешаться над мечтами паренька стать странствующим рыцарем. Тот не обижался и не отступал от своих слов, что было по-своему мило.