Ад Томино
Обыденность школьных дней, казалось, ничто не могло нарушить. Серые будни, заполненные уроками, домашними заданиями и бесконечными разговорами о пустяках, составляли привычный мир Йоко, Касуми и Ёсико. Три подруги, связанные узами школьной дружбы, проводили время вместе, разделяя смех, тревоги и мечты. Их жизни текли размеренно, предсказуемо, вдали от каких-либо потрясений.
Йоко была девушкой с характером. Своей кажущейся хрупкостью и тихим нравом она часто скрывала внутренний огонь – упрямство, которое могло проявиться в самый неожиданный момент. Её родители, вечно занятые работой, редко бывали дома, оставляя её наедине с самой собой, книгами и тишиной, которая, казалось, тоже была частью её одиночества.
В тот день, после уроков, они собрались на заднем дворе школы, под сенью старой, раскидистой сакуры, которая, казалось, была свидетельницей не одного поколения школьных историй. Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в тёплые, оранжевые тона. Атмосфера была непринуждённой, наполненной обычными подростковыми разговорами.
Но Касуми, с её острым умом и склонностью к подтруниванию, вдруг решила внести в их разговор нотку интриги. Её взгляд остановился на Йоко, и в нём загорелся знакомый огонёк – предвестник очередного спора, очередного испытания.
«Слушай, Йоко», – начала она, её голос звучал с лёгкой насмешкой, – «Говорят, ты боишься прочитать стих. Тот самый, который нашла Ёсико».
Йоко вздрогнула.
«Я не боюсь», – попыталась возразить Йоко, хотя в её голосе слышалась неуверенность. – «Просто… это глупо. Что нам даст чтение какого-то старого стиха?»
«О, так ты боишься!» – подхватила Ёсико, присоединяясь к Касуми. Она была более прямой и напористой, её решимость часто заставляла Йоко уступать. – «Ну же, Йоко! Что такое? Всего лишь стих! Или ты боишься проклятия о котором все говорят?»
Угрозы и насмешки сыпались на неё, как град. Касуми и Ёсико, чувствуя своё превосходство, настаивали, поддразнивая её, называя трусихой, намекая, что это прозвище будет преследовать её вечно, если она не преодолеет свой страх.
«Давай, Йоко!» – настаивала Касуми, её глаза сверкали вызовом. – «Если не прочтёшь, мы будем звать тебя «Трусиха Йоко» до конца жизни! Подумай, это же будет наша вечная шутка над тобой!»
Йоко чувствовала, как на неё давит этот натиск. Её друзья, её единственные близкие люди, которые всегда были рядом, теперь поставили её в такое положение. С одной стороны – страх перед неизвестным, перед чем-то, что казалось неправильным, запретным. С другой – унижение, которое её ждало, если она не подчинится.
Устав от давления, от невозможности найти выход, она, наконец, сдалась. Её плечи опустились, голос прозвучал глухо, почти безвольно:
«Хорошо… Я прочту, но прежде вы обе прочтёте его по очереди, а после уже я».
Касуми и Ёсико согласились. Касуми достала свой телефон и открыла стих.
«Вот, слушайте…» – начала она, и её голос становился всё более уверенным, словно слова сами лились из неё, обретая свою силу и мощь.
Далее стих зачитала Ёсико и Йоко. С последними словами стиха, Йоко почувствовала, как по её спине пробежал ледяной холодок.
«Ну всё, теперь мы прокляты Йоко!» – с насмешкой сказала Касуми.
«Тебе страшно трусиха Йоко?» – гримасничая произнесла Ёсико.
«Вы же обещали, что не будете меня так называть. Я же прчоитала этот стих!» – возразила Йоко.
«Да ладно тебе Йоко, я же прикалываюсь!» – ответила Ёсико.
После уроков, они разошлись, каждая по своим домам.
Йоко, оставшись дома одна – её родители, как всегда, задерживались на работе – склонилась над учебниками. Свет настольной лампы отбрасывал тёплый круг на страницы.
Внезапно, всё погрузилось во тьму. Свет лампы погас, и вместе с ним исчезло и остальное освещение в доме. Йоко вскрикнула от неожиданности, её сердце замерло. Она бросилась к окну, вглядываясь в вечерние улицы. То, что она увидела, заставило её застыть. Окна соседних домов тоже были темны. Город, обычно сияющий тысячами огней, погрузился в полный мрак.
