Вышла в коридор. И дверь номера напротив распахнулась тоже.
На пороге он. Будто караулил меня. Ждал, когда я завтракать
пойду.
А я, наоборот, прислушивалась, когда он уберется отсюда. И не
вытерпела, есть хочется.
– У тебя всегда по утрам такое лицо? - бросил он сухо,
отрывисто.
– На свое посмотри.
Смотреть, правда, есть на что. Ссадины и кровоподтеки и на скуле
желто-фиолетовый синяк.
Он точно думает, что я виновата. Бросила его на темной трассе, в
компании трех громил. Они ему кости могли переломать, запросто.
Но после того, что он со мной сделал в машине…он заслужил.
– Странное поведение, Ульяна, - он раскатал мое имя по языку,
так протяжно оно прозвучало, - для девушки, которая у меня в
долгу.
Он уперся ладонью в стену, преграждая дорогу к лестнице.
– В гостинице куча народу, - сильно преувеличила популярность
этой придорожной ночлежки. Но смелости прибавилось. Посмотрела
прямо, в глаза ему. - Только попробуй пристать ко мне, как
ночью.
– Я к тебе не приставал.
Врет так невозмутимо, что ему можно похлопать, голос ровный,
эмоций в нем нет.
Но я-то помню. Его глаза и руки, шепот в темноте. Всего
несколько часов прошло.
И на коже до сих пор его запах.
– Дай пройти, - отступила на шаг.
– А волшебное слово?
Сощурилась. В его случае - это не “пожалуйста”, он ждет от меня
другое. И я думала, что он пошутил, когда выдвигал свои
требования.
Но нет.
– Я хочу пройти, - повторила со злостью и добавила едко. -
Хозяин.
Уголок его четких губ дернулся. Но он не улыбнулся. Лениво отнял
ладонь от стены, пропуская меня.
И когда я шагнула мимо него - небрежно бросил.
– Я в кафе не пойду, подожду эвакуатор. Кофе мне принеси. И на
будущее тоже запомни - без сахара.
– Кофе? - оглянулась.
– Ты плохо слышишь, Ульяна?
Застукала его взгляд, скользнувший с моих губ ниже, по шее, к
вырезу платья.
И сложила руки на груди, закрываясь. Кожа вмиг покрылась
проклятыми мурашками, смахнуть бы их.
– Я курьер что ли, кофе тебе таскать?
– Волшебное слово не забывай.
– Иди к черту, хозяин.
В его голубых глазах сверкнула усмешка. Он шагнул на меня, я
попятилась. Но не сдалась.
– Я вижу, как ты смотришь, - вскинула подбородок. - Вижу,
что…
– Да, - перебил он, равняясь со мной, на его исцарапанной шее
дернулся кадык. Взгляд встретил мой, и загнал его в рабство. - Да,
я хочу тебя, - выдохнул он. - И что? Ты со мной в постель
ляжешь?
Шумно сглотнула. И перед глазами калейдоскопом закружились
картинки - я и он, грубые поцелуи и дикие фрикции, и от кровати
останутся одни щепки.
Боже мой.
Почему глядя на него такие мысли в голове?
– Я сейчас же иду к маме, - пригрозила хрипло. - И потом, -
выставила средний палец перед его лицом. - Она и тебя, и твоего
отца-взяточника вышвырнет из нашего города, ты меня понял?
Молниеносное движение его руки - и мужской кулак сжался на моем
пальце. Мне померещился хруст, я не почувствовала, но взвизгнула.
Он завел мою руку назад, прижал к пояснице.
Рывком влетела в его грудь.
– Еще раз покажешь мне этот палец - и я с тебя трусы сниму,
Ульяна, - шепнул он на ухо.
Обожглась и шепотом, и словами его, вырвалась, по коридору
полетела.
Спокойно.
Эта семейка - он и его папаша - их уже через месяц в нашем
городе след простынет, мама землю перевернет, но своего добьется.
Она ненавидит его отца. Она не даст им здесь жизни.
Без стука вломилась в ее номер и выкрикнула с порога:
– Мам!
В незашторенное окно светит апрельское солнце. В его лучах видно
слой пыли на тумбочке и столе, потертое кресло, кровать…
Замерла, растерянно переступила на месте.
Мама спала, но от моего крика привстала в постели. Потерла
глаза, под которыми осыпалась тушь, взбила спутанные волосы.
И в кровати рядом с ней перевернулся мужчина.
