Прыжок, усилие, рывок — и бамс!
Вурдалак с противным звуком шлепка кулём свалился на брусчатку, а я
— на вурдалака, скривившись от отвращения. От существа воняло
протухшей кровью и фекалиями, но долг превыше всего. Усевшись ему
на спину, я попрыгала для верности и, прижав коленями к земле его
длинные жилистые руки, выдохнула:
— Попался, гад!
Вышеупомянутый гад только дёрнулся
без особой надежды на успех и затих, тяжело, с присвистом дыша. А я
коснулась пальцем экрана часов. Тот вспыхнул мягким приглушённым
светом, и на меня глянули красные глаза дежурного. В этот раз
дежурил Петя-вампир. Я выдохнула:
— Агент два ноль шесть, высылайте
бригаду зачистки на Чистые пруды! И передайте шефу, что гнездо
уничтожено.
— Кнопка, ты что, вурдалака поймала?
— изумился Петя, а я фыркнула:
— Кому Кнопка, а кому госпожа
Воронцова-Вельяминова! Давай резче, а то он, гад, вырывается.
— Щянещирищающ, — прошуршал
вурдалак, с усилием подняв голову от грязных камней мостовой.
— Вырываешься, — я толкнула его
голову обратно.
— Кнопка, ты там полегче! Ещё
обвинят в превышении пределов необходимой самообороны, — беспокойно
заметил Петя, и вурдалак оживился, если можно было так сказать о
нежити:
— Ща, ща, общищю!
— Тебя никто не спрашивал! —
рявкнула я, подпрыгнув ещё разок на костлявой спине. — Адвокату
будешь ныть! А я зафиксирую все полученные травмы, не
беспокойся.
Гонка вымотала до самого последнего
дыхания, и я, отключив вызов, прикрыла глаза. Тут нужна большая
зачистка… Вурдалака видели смертные, департамент межсущностной
полиции старается этого не допускать. Ну, а что поделать? Другого
выхода у меня не было. Да они мне спасибо скажут ещё, в ноженьки
будут кланяться!
Вурдалак вдруг взвизгнул и
задёргался, стараясь вырваться. Вздохнув, я хорошенько приложила
нежить ударом кулака по лысой башке. Никто мне никуда кланяться не
будет. Зачистят память, уберут манну из гнезда и с брусчатки, чтобы
смертные даже не задумывались о том, что видели что-то странное и
необычное… Если только шеф похвалит. Хотя у шефа выдрать из уст
похвалу — это как поменять местами луну и солнце.
Экран часов снова ожил, и Петя
весёлым тоном сообщил:
— Бригада в пути. Много народу
видело?
— Ну, человек сто, наверное. Я не
считала, как ты можешь себе представить.
— Кнопка, а как ты гнездо-то, а? Их
же там под дюжину обычно.
— Петенька, я тебе обязательно
расскажу, когда мне позволят слезть с этого… трупа ходячего, —
пообещала я голосом, который не предвещал ничего хорошего.
— Ты посиди, посиди, — рассмеялся
вампир. — Что, неудобно?
— Петька! Он воняет!
— Кнопь, ты теперь тоже! — со
сдавленным смешком сообщил Петя и отключился. А со стороны Башни
Колдуна уже замаячили мигалки. Какой приятный зелёный свет!
Перекликается с сине-красными человеческими, когда кареты Скорой
помощи везут больных в Склифосовского.
— Смотри, трупик, это за тобой, — я
посильнее нажала коленом на лопатку вурдалака, и тот шепеляво
отозвался:
— Ща не пощеду!
— А куда ты денешься… Не поедет
он!
Чёрная закрытая машина тормознула у
ограды, дверца отъехала с характерным металлическим лязгом, и на
асфальт спрыгнули трое крепких парней. Двоих я хорошо знала —
близнецы Хасановы, оборотни из весьма уважаемой семьи чеченских
вампалов. Третьего видела пару раз в Башне, но имени, а тем более
сущности его не знала. Именно он обратился ко мне:
— Где зачищать, старшина?
Ишь ты, какие мы официальные! Разве
что не козырнул. Я всё равно не смогла бы ответить из-за занятых
рук, но зато я могла коварно улыбнуться. Глянула на нашивку и
ответила:
— Зачищать отсюда и до обеда,
старший сержант.
Он нахмурился, и пришлось показать
ямочки на щеках. Я же прекрасно знаю, что они действуют на мужчин
обволакивающе, как молоко на желудок, и те оставляют всякие попытки
к сопротивлению.
