– Ну, что там? Ты что-нибудь видишь?
– нетерпеливо интересуется Ольга у Ники, которая с ногами
взобралась на подоконник, чтобы получше рассмотреть происходящее во
дворе. Окна нашей комнаты расположены не слишком удачно для
наблюдения. Нике приходится вжиматься носом в стекло, чтобы
разглядеть калитку. Наверное, снаружи ее сплющенный нос выглядит
даже смешно. Но сейчас вряд ли что-то сможет заставить меня
улыбнуться. Мышцы сводит от страха, а нервы натянуты так, что
внутри все противно вибрирует.
– Не-а. Ни черта не видно, –
сокрушается Ника.
– Может, еще не время? – вступает в
разговор еще одна моя соседка по комнате. – Тай! – окликает меня. –
Нет, вы только на нее посмотрите! Мы, значит, места себе не
находим, а эта блаженная стоит, как ни в чем не бывало.
Я не блаженная. И не суечусь я лишь
потому, что экономлю силы, которых, кажется, совсем не
осталось.
– Шурочка говорила, что за мной
заедут в одиннадцать, – пожимаю плечами, чтобы как-то поддержать
разговор. В конце концов, девчонок можно понять. Они тоже
волнуются. Им хочется верить, что впереди меня ждет что-то хорошее.
Я же смотрю на свою жизнь более прозаично. Хорошо зная, как обычно
заканчивают бывшие детдомовцы, я не питаю каких-то иллюзий. И ни на
кого не рассчитываю. Даже на наставника, которого мне выделили в
рамках действующей в столице программы наставничества для
выпускников детских домов. Ну, какое ему до меня дело, ей богу?
– Арин, а ты что молчишь?
– А что тут сказать? Полная хрень –
эта ваша программа. Какая разница, кто Тайке достанется, если толку
от этого наставника, как с козла молока? – Арина сдувает упавшую на
лицо прядь и вытягивает перед собой руку, чтобы полюбоваться только
что сделанным маникюром. Довольная, что кто-то озвучил эту светлую
мысль за меня, я, может быть, впервые за этот день растягиваю губы
в улыбке.
– Это еще почему? – подбоченивается
Ольга. – А Макс? А Кирюха? Те здорово пристроились. Работают, с
нашими почти не общаются. Макс даже тачку прикупил, чтоб ты знала.
Сразу видно – бабки у него водятся.
– Ну, так еще бы! У них наставник –
Влад Галич. Ресторатор такой. Слышала? Правда, девок тот не берет,
так что подотри слюни.
– Эй! Где ты слюни видела? – Ольга
хватает подушку и беззлобно замахивается на Арину.
– Дура, что ли? Лак еще не высох! –
ругается та.
– А кто такой ресторатор? Повар, что
ли?
– Сама ты повар! Повар – это наемный
рабочий. А ресторатор – тот, кому все принадлежит. Разницу
сечешь?
– Может, и до девок дойдет очередь,
мало ли.
– Ага! Мечтай.
– Почему бы и нет? Если и мечтать о
мужике, то о таком! Богатом, относительно нестаром и красивом…
Понятия не имею, о ком они говорят,
поэтому нервно дергаю молнию на давно собранной сумке и по десятому
разу перепроверяю – ничего ли я не забыла.
– Думаешь, у тебя есть шансы? –
закатывает глаза Арина.
– А ты думаешь – нет? – Ольга,
некоронованная королева нашего детского дома, зло сощуривается. Она
не любит, когда кто-то посягает на святое – ее мечты. Мечты у нее,
в отличие от меня, грандиозные.
– Да вокруг этого Галича такие бабы
вьются – модели там всякие и актрисы, что у простых девчонок, вроде
нас, нет никаких шансов. Да и вообще – он давно женат, – вынимает
козырь из рукава Арина.
– Жена – не стенка, подвинется.
– Ой-ой, девочки, кажется, кто-то
подъехал! – кричит с подоконника Ника. Я сжимаю в кулаки дрожащие
руки. Во мне ведут борьбу настолько противоречивые эмоции, что
голова идет кругом. С одной стороны, я ни о чем так не мечтала, как
о том, чтобы вырваться из этого места. С другой – я никогда так не
боялась остаться одна.
– Кто? Ну, кто подъехал? Что за
тачка хоть?
– Не видно! Он, наверное, ближе к
магазину припарковался. У нас-то опять не чищено.
