Глава 1
Здравствуй, мой
Ад…
Унылые лица… Фальшивые улыбки… Стеклянные глаза…
Именно так я и представлял самое громкое событие года, на
которое меня притащил друг. Было так много шума вокруг этого дня,
все с тихим восторгом ждали открытия галереи современного искусства
«Ночь», будто изголодались по шедеврам прибабахнутых творческих
личностей. А я не мог сдержать улыбки, наблюдая, как организованные
группы с абсолютно идиотскими выражениями лиц рассматривают старый
ржавый велосипед с приваренной к нему металлической корзиной из
ближайшего супермаркета. Отвернулся, потому что даже знать не
хотел, как сие творение называется. И без этого мусора в голове
достаточно.
Ведь понимал, что идти не стоит. Но нет! Каратицкий прицепился
как банный лист, обещая феерию красивых женщин и море алкоголя… Ну
и где это все? Где феерия? Но насчёт алкоголя не обманул.
В самом центре основного зала установили остров бара, слепя
знатоков искусства отличным бухлишком. Собственно, сам виноват,
Денис Саныч. Доверился? Вот и пожинай плоды, лицезрей пёстрый ковёр
однотипных силиконовых кукол, лишенных возможности естественно
улыбаться, и слушай заунывные разговоры о вечном — о деньгах. Да у
меня скоро чесотка от этого всего начнётся: фонды, инвестиции,
прибыль… Бр-р-р-р-р-р…
— Денис! — пробегающий мимо Каратицкий стукнул меня по плечу,
пытаясь увлечь за собой, но я даже и не думал напрягаться, потому
что у бара было спокойней, пьяней и безопасней. Подальше от
соблазнительных роботов со сканером бабок вместо глаз, да и от
искусства тоже достаточно далеко.
Гонял льдинку по резному хрусталю бокала и лениво осматривал
толпу, фальшиво восторженно приветствуя проходящих. И если бы эта
толпа была незнакомой… Да тут добрая половина моих клиентов! Куда
ни плюнь, вспыхивают подробности: разводы, раздел имущества,
заказные информационные атаки в СМИ… Какого чёрта им тут надо? Нет,
не так. Какого чёрта тут надо МНЕ?
— Раевский, мать твою! Это ты, что ли? Грёбаный ты обаятельный
мерзавец, — сильный хлопок по спине выбил меня из жалостливых
мыслей, а обернувшись, будучи готовым вмазать по морде
какому-нибудь бесстрашному утырку, обомлел… Передо мной стоял Сашка
Кондрашов, одноклассник, с которым мы не виделись почти двадцать
лет. — Рай! Рай! Ты что, вернулся?
— Кондра! — заржал я во всё горло, внося смятение в до глубины
души интеллигентную часть элиты и с силой обнял седеющего и весьма
пузатого здоровяка. — Я думал, что ты крепко в столичной
прокуратуре осел!
— Да осел-осел. И только мой геморрой привык к мягкому креслу с
шикарным видом из окна, как меня встряхнули и сослали сюда. Вот…
Теперь я возглавляю прокуратуру дома. Держит меня земля, не
отпускает морская галька, — Кондра осматривал меня, звонко цокая…
Ничего не поменялось. — А ты прям… Будто и не стареешь. Только
холёный такой стал, большой, как медведь! От баб поди битой
отбиваешься?
— Ой, Саш, — махнул бармену, указывая на бутылку вискаря на
стеклянной витрине. — А ты всё не меняешься. Только тёлки на уме,
да? Песочек сыплется уже, седина ползёт по вискам, «балкон» корешок
закрывать скоро начнет, а всё про женщин…
— Чур меня! — друг сел на соседнее кресло, подставил свой пустой
бокал, ожидая, пока я сверну горлышко бутылке. — Давно остепенился,
говорят, даже поумнел. Немного, поэтому сильно не очаровывайся.
Счастлив, женат, трое детей, старший в следующем году в универ
поступает. Вот у него да – яйца гудят так, что с первого этажа
слышно! Подросток, сам помнишь…
— Ну ты даёшь! Что это за женщина такая святая, сумевшая
усмирить твой пыл?
— А это любовь, Рай. Настоящая. Не гибнущая даже через двадцать
лет совместной жизни. Классика гармоничных отношений, она пилит — я
молчу, я отказываюсь делать ремонт, а она звонит дражайшей
свекрови. И так по кругу. Это и есть бесконечность любви, — Сашка
усмехнулся и осмотрел меня с любопытством. Было видно, что спросить
хочет, но никак не решится. — Ты-то как? Как перевелся из универа
на третьем курсе, так и не слышал я о тебе ничего. Как в воду
канул, позабыв про друзей детства.
