Туча проходила стороной, успев
порядочно насыпать снега на город и за воротники немногочисленных
прохожих, ведомых в то раннее утро выходного дня исключительно
неотложными делами. Гай Фокс был одним из них. Долг гнал его в
направлении Сизых кварталов Твиндорра, а точнее в дом номер Эль, к
роженице. Молодой человек готов был поклясться, что прохожие
оборачиваются, разглядывая его заплечный мешок с алхимическим
символом «ртуть», а некоторые даже провожают долгим взглядом. День
назад на гидроэлектростанции произошел взрыв. Для оказания помощи
пострадавшим были задействованы все лекари Твиндорра (за очень
малым исключением).
«Наверняка гадают,
почему я остался в городе – проницательности ему было не занимать.
– Ребята, я только вчера вышел из кутузки».
Две недели,
проведенные в казематах, заставили обдумать и пересмотреть
некоторые вещи, касающиеся собственной жизни. О, нет, Гай не был ни
преступником, ни вором, просто в тот день ему отчаянно не везло.
Для начала его бросила девушка, а дружеский кутеж в кафетерии
закончился разгромленной барной стойкой с безумно дорогой выпивкой.
В довершении всего, хозяин заведения утверждал, будто из всей
шумной компании именно Гай оприходовал его по голове бутылкой, в
ответ на просьбу выметаться.
«Может так оно и
было», – поморщившись, подумал лекарь. Пары́ алкоголя
употребленного в тот вечер, навели туману на воспоминания. Он
помнил лишь то, что очухался в сыром помещении с малюсеньким
решетчатым оконцем под самым потолком. Здесь, в Твиндорре, были
строгие законы. Никаких откупов или исправительных работ. Судья
зачитал судебный приговор: «Отбывание двухнедельного срока
наказания в городской тюрьме» и прощай любимая работа, уютная
холостяцкая квартира и друзья (которым, кстати, не посчастливилось
так же, как и ему).
Расплатившись за ночной угар в
кафетерии (Гай даже не помнил названия!), он с чистой совестью
вышел на свободу. Вчера вечером, зайдя в квартиру, лекарь едва не
разревелся от счастья. Ему, маниакальному чистюле, была невыносима
антисанитарная обстановка тюрьмы. Помывшись несколько раз и
переодевшись в чистую одежду, он весь вечер нервно поглощал
купленную по пути сдобу (стражи порядка честно вернули ему
оставшуюся в карманах мелочь). После ужина он, как обычно, вытирал
пыль с черепов, коллекцией которых очень гордился.
«Астерион, инион, порион*» – словно
считалочку шептал лекарь, свернувшись на кровати. Его успокаивали
слова латыни, принесенной в их мир три столетия назад горсткой
путешественников между мирами. В детстве Гай мечтал стать одним из
них и даже представлял как он важно дефилирует по улице Франсины Де
Визе, мимо сверкающих огнями ресторанов, и как богатая публика
провожает его восхищенными, а то и завистливыми взглядами.
«Посмотри́те, посмотри́те! Тот самый Фокс! Про него в газетах
писали!» шепчутся они. Но Гай избрал профессию лекаря. Не только
потому, что не прошел по конкурсу в «Школу им.Траяна», но еще и
потому, что главной болью жизни считал свои сухонькие икры, словно
у ходячего скелета, и втайне надеялся придать им более-менее
человеческий вид. В ход шли разнообразные мази, долгие прогулки и
магия. Все это давало лишь кратковременный эффект, но лекарь не
сдавался. Счастье, что мода, и в первую очередь, прохладный климат
Валла́ра позволяли скрывать «уродство» штанами. По праздникам
друзья Гая уезжали в теплый Самьен, чтобы повалятся на пляже.
Лекарь мужественно отказывался…
Он поправил ворот и с тоской взглянул
на небо, в котором парил одинокий дирижабль. Десять месяцев зимы
прошли, а весна задерживается. Гай обогнул городового с лопатой –
их часто задействовали во время сильных снегопадов – и свернул в
темную арку. Шквалистый порыв ветра, словно издеваясь, зашвырнул за
ворот новую пригоршню снега. Каких-то пара кварталов и он будет у
дома роженицы. Гай вздохнул, выпустив в морозный воздух облачко
пара. Честно признаться, ему легче почистить зараженную рану, чем
принять роды. Даже со старыми импотентами было не так муторно.
«Внучек, говорят, алхимия не топчется на месте, говорят, что
появился чудодейственный порошок!» – эту фразу он слышал много раз
и не жалел «чудодейственного» порошка от простуды. Все равно никто
никуда не пойдет жаловаться – проблема-то деликатная.
