Глава 1. Пять лет спустя
Москва 2030 года мало напоминала ту выжженную пустыню, которую я покинула пять лет назад. Конечно, до довоенного великолепия было ещё далеко, но то, что мы сумели сделать за эти годы, превзошло самые смелые ожидания. Широкие проспекты снова были расчищены, по ним ходили трамваи, работающие на новых биотопливных элементах. Здания восстанавливались не просто как копии прошлого, а как что-то новое, учитывающее все уроки катастрофы.
Мне исполнилось двадцать восемь. За эти пять лет я из девочки-выжившей превратилась в… кого? Лидера? Символа? Иногда я сама не понимала, кем стала. Официально я занимала пост Председателя Координационного Совета Конфедерации, но на деле моя роль была сложнее и противоречивее.
В этот осенний день я стояла на балконе Дома Правительства – так мы называли бывшее здание мэрии, которое стало центром новой власти. Внизу, на площади, собирались люди. Сегодня мы праздновали пятую годовщину создания Альянса. Праздник получился двойственным – с одной стороны, гордость за достигнутое, с другой – острое понимание того, сколько проблем ещё предстояло решить.
– Татьяна Михайловна, вам пора, – мягко сказала Лена, подходя ко мне. Она выросла в эти годы, стала моей главной помощницей, а по сути – правой рукой. В двадцать три года она была умнее многих пятидесятилетних, но при этом сохранила ту искренность, которая так привлекла меня в ней изначально.
– Знаешь, Лена, иногда мне кажется, что пять лет назад всё было проще, – сказала я, не отрываясь от созерцания площади. – Тогда был понятный враг, понятная цель. Сейчас… Сейчас приходится выбирать между разными оттенками правильного.
– Вы об инциденте в Новосибирске? – осторожно спросила Лена.
Я кивнула. Новосибирский инцидент стал символом новых проблем, с которыми столкнулась наша Конфедерация. Месяц назад там произошёл серьёзный конфликт между "старожилами" – теми, кто выжил в первые годы после войны, и "новорождёнными" – детьми, появившимися на свет уже в послевоенном мире. Дети росли в совершенно иных условиях, с иными ценностями и представлениями о жизни. Для них война была историей, а не травмой.
Спор начался из-за памятника. Совет ветеранов Новосибирска решил установить монумент жертвам войны в центре города. Молодёжь воспротивилась, заявив, что "пора перестать жить прошлым" и что место лучше отдать под парк развлечений. Конфликт перерос в открытые столкновения, и нам пришлось вводить миротворческие силы.
– Мы не можем заставить их помнить, – сказала я вслух, больше для себя, чем для Лены. – И не можем заставить забыть. Как найти баланс?
– Возможно, сегодняшняя речь поможет найти ответ, – предположила Лена. – Люди ждут от вас мудрости.
Я улыбнулась горько. Мудрость… В двадцать восемь лет я чувствовала себя одновременно древней старухой, видевшей слишком много, и неопытной девочкой, которой предстоит ещё больше узнать.
Мы спустились в зал заседаний, где меня ждали остальные члены Совета. За эти годы состав сильно изменился. Михаил Воронов по-прежнему возглавлял Комитет по восстановлению инфраструктуры, но теперь рядом с ним сидели новые лица. Дмитрий Северов, тридцатидвухлетний физик, который стал настоящей звездой нашей науки. Анна Петрова, как и прежде, отвечала за здравоохранение, но теперь её департамент столкнулся с новыми вызовами – не только лечить раненых, но и решать проблемы демографии и генетики.
Новым лицом была Мария Волкова, сорокалетняя историк, которая возглавила "Движение памяти" – общественную организацию, призванную сохранить культурное наследие довоенного мира. Она была умна, принципиальна и очень не любила компромиссы. Между ней и Дмитрием часто возникали споры, которые отражали более глубокий конфликт между традицией и инновациями.
