Победа пахла не лаврами и розами, а кровью, потом и горьким дымом пожарищ. Великая Каталонская Компания была уничтожена, тюркские беи присягнули на верность, а имя Османа гремело по всей Анатолии, обрастая легендами.
Но сам Осман, вернувшись в Бурсу, не устраивал празднеств. Он чувствовал не триумф, а лишь огромное, свинцовое бремя. Бремя власти, купленной страшной ценой.
Первым делом он отправился не во дворец, а в лагеря беженцев, раскинувшиеся у стен города. Он шел по рядам палаток, видел измученные лица людей, чьи дома и поля он сам приказал сжечь. Он смотрел в глаза детям, оставшимся сиротами. Это была его армия. Это была его победа. И это была его боль.
– Мой Султан, – сказал ему один старик, чья деревня превратилась в пепел. Он встал перед Османом на колени. – Мы потеряли все. Но мы сохранили главное – нашу свободу и нашу честь. Спасибо тебе.
Осман поднял старика. Он не мог вымолвить ни слова. Он лишь молча обнял его. В этот миг он понял, что война за выживание окончена. Но началась другая, куда более трудная война. Война за то, чтобы эти жертвы не были напрасными.
***
На первом совете после победы атмосфера была совершенно иной. Беи и командиры смотрели на Османа не как на равного, а как на бесспорного повелителя. Он больше не спрашивал их мнения. Он отдавал приказы.
– Тургут-бей, – сказал он. – Твоя задача – собрать всех воинов союза и провести смотр. Мы должны знать наши силы.
– Бамсы-бей. Ты отвечаешь за порядок в городе и распределение помощи беженцам. Ни один ребенок не должен остаться голодным.
Затем он повернулся к своим сыновьям, которые впервые присутствовали на взрослом совете. Орхан, уже юноша, стоял с горящими глазами, полный гордости за отца. Алаэддин, более тихий и вдумчивый, внимательно слушал.
– Орхан. Ты будешь помогать Тургут-бею. Твое место – среди воинов. Учись у них.
– Алаэддин. Ты будешь помогать шейху Эдебали в составлении планов для нашего медресе. Твое место – среди книг. Учись мудрости.
Так, одним решением, он определил два пути для своих сыновей. Путь меча и путь знания.
Но первый вызов его новому султанскому миру пришел не с поля боя. Он пришел на шелковых подушках и с медовой улыбкой. В Бурсу прибыла большая торговая делегация из генуэзской колонии в Галате. Их возглавлял синьор Лучано Гримальди, хитрый, как лис, и богатый, как сам Крез.
Он рассыпался в комплиментах, поздравляя Османа с «избавлением Анатолии от каталонской чумы». Он привез богатые дары. А затем перешел к делу.
– Великий Султан, – говорил он своим вкрадчивым голосом. – Вы – великий воин. Но война разорила эти земли. Мы, купцы Генуи, готовы помочь вам восстановить их. Мы можем дать вам заем на самых выгодных условиях. Мы можем наладить поставки зерна и леса. В обмен на одну маленькую любезность.
– Какую же? – спросил Осман, внимательно глядя в глаза этому морскому волку.
– Передайте нам в полную и исключительную аренду порт Киоса. На сто лет. Это позволит нам беспрепятственно вести торговлю, что принесет процветание и в ваши земли.
Это было не предложение. Это была экономическая удавка. Отдать им порт означало отдать им контроль над всей морской торговлей, сделать свое государство зависимым от их воли.
Осман улыбнулся.
– Я ценю вашу заботу, синьор Гримальди. И я всегда открыт для честной торговли. Мои порты открыты для всех купцов, кто платит справедливую пошлину. Но я отвоевал эту землю мечом не для того, чтобы потом продать ее за серебро.
– Но, Султан, без нашего флота и наших денег… – начал было генуэзец.
– А без моих воинов, синьор, – прервал его Осман, и его голос стал жестче, – ваши корабли и ваше золото очень быстро нашли бы себе нового хозяина. Я думаю, мы поняли друг друга.
