Лира Эолия обнаружила просроченное молоко ровно в тот момент, когда в её голове промелькнула мысль: «Интересно, а что снится миссис Дартмут?»
Бутылка выскользнула из рук, разбилась о кафель, и белые брызги растекались по полу, как лунный свет в чужом сне. Лира замерла, глядя на эту внезапную катастрофу. Не то чтобы разбитое молоко было трагедией – просто оно стало последней каплей в череде мелких, но раздражающих событий этого утра.
Сначала сломалась кофеварка. Потом Эребус ушёл на работу, даже не поцеловав её, лишь бросив через плечо: «Не забудь про ужин, сегодня придут гости». Затем соседский мальчишка, Томми, снова разрисовал забор её дома мелками – и, конечно, никто не сделал ему замечания. Потому что Лира была слишком вежлива, чтобы ругаться, а Эребус считал, что «это не стоит внимания».
И вот теперь – молоко.
Она вздохнула, взяла тряпку и принялась вытирать пол. Вода была липкой, и запах скисшего молока напоминал что-то забытое, что-то, что когда-то было свежим, но теперь испортилось.
«Как моя жизнь», – подумала она, и тут же устыдилась.
У неё был прекрасный дом, красивый, успешный муж, стабильность. Всё, о чём мечтают. Но почему-то каждое утро она просыпалась с ощущением, будто заперта в стеклянной банке: всё видно, но ничего нельзя изменить.
Лира выбросила тряпку в раковину, подошла к окну. За ним был её сад – аккуратный, ухоженный, как и всё в её жизни. Розы, которые она сама не сажала. Газон, подстриженный ровно до миллиметра. Даже птицы, казалось, пели здесь по расписанию.
Она закрыла глаза.
«А что, если…»
И тут случилось нечто странное.
В воздухе запахло жасмином – но его не было в саду. Потом донёсся смех – детский, звонкий, но Томми уже ушёл в школу. Лира открыла глаза и увидела, что на её ладони лежит… бабочка.
Не простая.
Она была соткана из света, будто кто-то вырезал её из лунного луча. Крылья переливались, как шёлк, и когда бабочка взмахнула ими, в воздухе остался мерцающий след.
Лира застыла.
– Это невозможно, – прошептала она.
Бабочка взлетела, сделала круг вокруг её головы и растворилась в воздухе, оставив после себя лишь лёгкое покалывание на коже.
Лира резко обернулась – вдруг это чья-то шутка? Но кухня была пуста.
Она медленно подняла дрожащие руки перед собой.
– Что это было?..
И тут в голове, будто эхо, прозвучал чужой голос:
«Миссис Дартмут снится, что она снова двадцатилетняя, и она танцует на берегу моря».
Лира ахнула и схватилась за столешницу.
Это был не её голос.
И это…
Это был ответ на её случайную мысль.
Вечером, когда Эребус вернулся с работы, Лира ещё не пришла в себя. Она механически готовила ужин, но руки дрожали.
– Ты выглядишь уставшей, – заметил Эребус, снимая пиджак. Его голос был ровным, как всегда. Без эмоций.
– Я… – Лира замялась. Стоит ли говорить ему о бабочке? О голосе? Он точно подумает, что она сошла с ума. – Просто не выспалась.
Эребус кивнул, не вдаваясь в подробности.
– Гости придут в восемь. Убедись, что всё готово.
– Конечно.
Он прошёл мимо, даже не коснувшись её.
Лира сжала ложку так сильно, что пальцы побелели.
А потом – снова.
В воздухе запахло морем.
И где-то далеко, будто сквозь толстую стену, послышался смех миссис Дартмут.
Глава 2. Трещина в реальности
Лира провела ночь без сна.
Каждый раз, когда она закрывала глаза, перед ней всплывали образы, которые не принадлежали ей: пляж с золотым песком, смех миссис Дартмут, солёный ветер, которого не было в её спальне. Она ворочалась, пила ромашковый чай, даже попыталась читать скучную книгу по садоводству – ничего не помогало.
К утру она поняла одно: это не галлюцинация.
Бабочка из света была настоящей.
А голос в её голове – тоже.
Когда первые лучи солнца упали на подоконник, Лира встала, подошла к зеркалу и внимательно рассмотрела своё отражение. Та же привычная женщина: карие глаза, слегка растрёпанные волосы, следы усталости под глазами. Ничего сверхъестественного.
