Лорд Роберт Горсей, граф Клиффорд, единственный сын Олдфорда
Горсея, маркиза Нортгемптона, обласканного королем Георгом II за
заслуги перед Англией и короной, стоял посреди холла родового замка
и напряженно прислушивался к звукам, раздающимся из глубины дома, в
ожидании появления отца.
Мрачный и просторный холл навевал на него тоску торчащими
отовсюду головами охотничьих трофеев, чьи вытаращенные глаза и
распахнутые пасти вызывали отвращение. Одно дело стрелять в уток
или вальдшнепов, которые потом попадают на стол в жареном или
запеченном виде. Но смотреть на десяток развешанных то тут, то там
чучел не доставляло ему никакого удовольствия.
Однако у его отца на этот счет было другое мнение, и он обставил
свой дом всеми атрибутами, подчеркивающими роскошь и богатство его
семьи. Портреты кисти известных художников, лепнина, дорогие ковры,
хрустальные люстры – все это было неизменным окружением старшего и
единственного сына.
Его недавнее двадцатипятилетие было отмечено с привычной
пышностью, что еще больше было подчеркнуто блестящим собранием
родовитых и напыщенных гостей. Среди них были и те, кого граф
Клиффорд мог назвать своими приятелями. Он проводил с ними довольно
много времени, которое было посвящено таким важным делам как
прогулки верхом, охоте и игре в бридж.
Обладая от природы замкнутым и упрямым характером, он тяжело
сходился с людьми, предпочитая обычно прикрываться маской «Я –
Горсей», и этим все сказано». И все-таки у него была парочка
друзей, которые дальше всех продвинулись в познании настоящего
Клиффорда, и тем самым были удостоены его дружбы. Он с ними делился
многим, хотя, самая важная тайна, как он надеялся, осталась при
нем.
Его мать, леди Эсмерелда Нортгемптон, в девичестве Уолтшир, души
не чаяла в своем сыне, видя в нем черты своего рода: утонченность,
мужественность, гордость и, главное, великодушие, которое она
ценила в людях больше всего. Она не раз говорила Роберту, что
именно великодушие его сила, сила его души.
Леди Нортгемптон знала, о чем говорила, потому что Олдфорд
Горсей был довольно суровым человеком, далеким от сантиментов и
мягкосердечности. Он был тверд в своих принципах и решительно
пресекал все попытки окружающих выйти за рамки его представлений о
жизни. Его указания должны были исполняться как можно скорее, а
неисполнение каралось неумолимо. Сказать, что все трепетали перед
его гневом, значило не сказать ничего.
Эхо шагов вырвало Роберта из задумчивости, и он выпрямился,
надеясь, что это наконец-то его отец. Так и оказалось.
Внушительная фигура маркиза появилась в дверях, и холодные
голубые глаза остановились на Роберте, оценивая его состояние.
- Ты нервничаешь, сын мой? – поинтересовался Нортгемптон, его
звучный голос эхом пробежал по холлу.
- Нет. – ответил твердым взглядом его сын. Он на своем опыте
знал, каким может быть непримиримым отец, когда шла речь о
чьих-либо слабостях.
На лице маркиза Нортгемптона мелькнула улыбка.
- Расслабься, сын. Сегодня важный день в твоей жизни, и мне
хочется, чтобы ты был не таким напряженным.
- Важный день? – недоуменно переспросил Роберт. В его голове
закрутилось сразу несколько вопросов, которые он не решился
озвучить, ожидая пояснений от отца.
- Именно. – Нортгемптон подошел к нему поближе и завел руки за
спину, сцепив их в замок. – Мы сегодня собирались с тобой
поохотиться, а в это время твоя мать должна была принимать у нас
дамский салон, не так ли?
Роберт только кивнул.
- Я отменил нашу охоту и позвал тебя сюда не просто так, –
маркиз покачался на носках. – Сегодня в гостях у твоей матери не
только знатные дамы, но так же и их дочери.
Зеленые глаза его сына сверкнули внезапным осознанием и ужасом.
Язык прилип к небу.
