Франция, 1820год.
- Джилли Уигинс!
В одной из комнат разбилось что-то
стеклянное и, судя по испуганному возгласу, драгоценное.
- Джилли Уигинс! Я не вижу золотых
пуговиц!
Грозная мадам Дюмо знала всех слуг не
только по фамилии, но и по имени, что делало её возгласы еще более
устрашающими. И у каждого бедняги подпрыгивало сердце, как только
зловещие крики проносились по дому. Все изо дня в день жили в
страхе услышать свое имя.
- Вот они, мадам! - запыхавшаяся от
быстрого шага Джилли, чуть ли не ворвалась в комнату, прижимая к
быстро вздымавшейся груди красивую шкатулку.
- Где, черт побери, они были? - мадам
Дюмо никогда не стеснялась в выборе выражений.
- В желтой комнате, мадам. Вы...
- Еще вчера я велела, чтобы они были в
комнате у мадмуазель Дюмо! И что я вижу? Серебряные! - с
возмущением прикрикнула мадам Дюмо. Она никогда не называла свою
дочь в присутствии слуг по имени.
Джилли ясно помнила, что хозяйка,
перебирая пуговицы для платья юной Дюмо, отложила золотые пуговицы
в отдельную шкатулку, приказав убрать остальные серебряные пуговицы
в общую. Но очевидно, что она забыла об этом факте, приказав
отнести в комнату мадмуазель Дюмо не ту шкатулку.
- Я... Простите, мадам, - быстро
выговорила Джилли. Лучше было признать несуществующую вину, чем
дать разгореться гневу мадам Дюмо еще больше.
- Ну конечно! «Простите, мадам», -
передразнила Ангелина Дюмо, - И что я надеялась ожидать от вас,
английских служанок?
Джилли прикусила губу, ведь
родственники Ангелины Дюмо по её матушке были англичанами. Мать
Ангелины вышла замуж за француза и уехала с ним в Париж. Ангелина
ни разу не навещала своих родственников в Англии, приглашая их
гостить к себе, считая Англию страной варваров.
- А теперь пошла вон, - уже спокойнее
сказала мадам Дюмо.
Джилли практически выскочила за дверь
комнаты, с облегчением вздохнув, что легко отделалась.
- Маман, зачем вы так? Ведь вы сами
отложили эти пуговицы в отдельную шкатулку, а вчера приказали
принести общую, - спокойно заметила Изабель. В отличие от Ангелины
Изабель унаследовала хладнокровность своих предков, её кровь
бурлила крайне редко, что почти каждый день случалось с её
матерью.
- Не говори глупостей, Изабель.
Изабель со вздохом вновь повернулась к
зеркалу. Ей семнадцать лет и сегодня её первый серьёзный бал. Не
просто обычный бал дебютанток, где только и присутствуют, что такие
же молодые девушки как она, юные денди, надеющиеся увидеть что-то
новенькое и их матушки, тетушки и другие женщины солидного
возраста. Сегодня она увидит светское общество во всей его красе.
От этой чудесной мысли сердце девушки радостно замирало в груди,
глаза мечтательно закрывались, и вокруг становилось как-то приятно
тепло...
- Дорогая, где ты витаешь? Очнись! -
крики мадам Дюмо с успехом бы будили всю французскую армию по
утрам.
Вздрогнув, Изабель снова взглянула на
свое отражение. Её светлые с рыжиной волосы были разделены на
прямой пробор, сзади собраны в красивый узел, а спереди завиты по
вискам. Прическа была мягко сказать древней, но Ангелина была
твердо уверена, что именно такие прически, которые делали в дни её
молодости, прекрасно подчеркивают юную красоту. Платье ей
нравилось, но оно больше подходило для бала дебютанток. Оно было
кремового оттенка с длинными рукавами, пышными у плеча и
сужающимися к низу. Вырез смотрелся бы весьма соблазнительно, если
бы не был прикрыт чуть прозрачным шелком, который доходил до самого
горла. Под грудью была повязана лента, а от нее платье спадало к
полу мягкими складками. Оно было попросту скучным для такого бала,
где дамы соревновались последними модными фасонами и яркостью
тканей.
У мадам Дюмо и на этот счет было свое
мнение:
