Послам короля Ниии было назначено на
день, когда она впервые сменила свой траурный тёмно-синий наряд из
тяжёлого бархата на грозовую парчу. Со смерти её отца прошёл ровно
год и одно утро, больше она не должна была выдерживать траурную
строгость в наряде.
Все оттенки синего были
династическими цветами Райанци, и Кая привыкла к ним ещё в свою
бытность принцессой.
В тёмно-синих тонах был оформлен и
церемониальный зал. Ковровая дорожка, обивка трона, балдахин над
ним, наборные мозаичатые панели и тяжёлые портьеры на окнах – всё
вокруг сливалось в многоголосую гармонию глубоких сапфировых
оттенков.
Ниийские послы были одеты в бежевое,
и уже сам этот факт внушал королеве лёгкую тревогу.
То, что послам не дозволялись какие
бы то ни было оттенки голубого и синего, было ясно по умолчанию –
посол, надевший цвета чужой страны, этим ставит себя и своё
государство на позицию подчиняющегося. Но и надевать цвета своей
страны тоже было недопустимо – это можно было толковать как
вызов.
Цветом Ниии был коричнево-медовый,
именно такого оттенка был самый ценный ниийский мёд, – лакомство с
лёгкой горчинкой, которое любили и при дворе Райанци. Бежевый,
конечно, гораздо бледнее династического оттенка – но всё же это
намёк на вызов. Деликатный, аккуратный, вежливый – но всё же
вызов.
По крепко сжатым губам старого
канцлера и по лёгкому, слегка удивлённому вздоху главы внешней
разведки королева поняла, что и они этот вызов почувствовали.
– Послы его королевского величества,
короля Ниии Райена IV! – торжественно возгласил церемониймейстер,
грозно стукнув по наборному паркету своим величественным посохом,
украшенным лазуритом.
Послы раскланялись в полном
соответствии с этикетными нормами, выразили все подобающие случаю
вежливые фразы – которые, впрочем, после бежевого демарша не
сглаживали общее тревожное впечатление, – и вручили королеве свиток
с посланием от короля.
По обычаю, свиток был принят
канцлером, в то время как глава внешней разведки – по странному
стечению обстоятельств бывший и главой дипломатического корпуса – в
самых изысканных выражениях благодарил послов.
Свиток, казалось, жёг руки канцлера,
но ни он, ни королева не могли добраться до него, пока
торжественная часть не будет окончена. Лишь когда послы, а за ними
и двор, покинули парадную залу, оставив только членов совета,
королева опустилась на трон и напряжённо повелела:
– Читайте.
Проворно развернув свиток, канцлер
старческим, но хорошо поставленным и привычным к декламации голосом
прочёл, как в самых изысканных и величавых выражениях король Ниии,
Райен IV, счастлив предложить прекрасной Кайалерейни Се-Рол свою
руку и сердце, «для общего процветания и благосостояния наших
государств».
Такой пассаж по отношению к правящей
королеве со стороны правящего короля выглядел, мягко говоря, дерзко
и нагло.
Король Райен был нестарым ещё
вдовцом сорока лет, и тревога, которую выдавили судорожно сжатые на
резном подлокотнике пальцы королевы, касалась не переживаний по
поводу внешности и возраста предполагаемого супруга. Дело было не в
личности жениха, а в его мотивах.
Как ни поэтично и возвышенно было
составлено послание короля, все присутствующие прекрасно понимали:
это изысканная и благопристойная попытка захватить власть в чужой
стране.
Бежевый цвет в одежде послов намекал
на то, что король не примет отказа.
– Через час в Малом кабинете, –
спокойно назначила королева встречу своим советникам. – Господин
Се-Данлер, подготовьте отчёт по возможностям организовать силовой
отпор. Господин Се-При, меня интересует возможность обеспечения
наших кондиций несиловыми факторами. Господин Канлар, положение
ниийских войск и ситуация при дворе короля. Господин Се-Трие,
вызовете представителя Церкви.
