Пролог. Город без боли
Купола и система заглушек
Город под куполами был похож на идеально выстроенную лабораторию.
Здесь не существовало ветра – его заменял мягкий поток кондиционированного воздуха, всегда одинаковой температуры.
Здесь не было дождя – лишь ровный свет от встроенных ламп, не слишком яркий и не слишком тусклый.
Жители двигались по гладким улицам, где даже шаги звучали приглушенно.
Каждый ребёнок с первого вдоха получал Заглушку – крошечный чип, встроенный в нервные окончания. Он обрезал пики эмоций, подавлял импульсы боли и отключал то, что считалось излишним.
Здесь никто не кричал при падении. Никто не плакал при прощании. Никто не трепетал от любви.
Идея была проста: «Эмоция – источник хаоса. Уберём её – и мир станет гармоничным».
Так решили инженеры, так утвердил Совет.
История о том, как люди отказались от чувства
Когда-то, до эпохи Куполов, мир жил иначе. Люди страдали, ссорились, воевали.
Они изобретали всё новые способы защититься от боли, но она возвращалась снова и снова.
И тогда появилась мысль: если не бороться с последствиями, а выключить саму причину?
Первые прототипы Заглушек казались чудом.
– У женщин исчезала родовая боль.
– У рабочих не было усталости.
– У больных не было страха.
Но вместе с этим уходило и другое:
улыбка становилась «правильной», а смех – отрепетированным.
Вместе с болью ушло живое.
Купола выросли над городами как символ победы над хаосом. Люди перестали плакать и кричать.
Они жили по графику, работали по плану, любили по расписанию.
Им казалось, что так будет всегда.
Пока однажды в этом идеально ровном механизме не появился сбой.
Часть I. Рождение сбоя
Глава 1. Он закричал при рождении
Родильный зал
Родильные залы под куполами всегда были похожи один на другой. Белые стены, ровный свет, отфильтрованный воздух, мягкие звуки техники, будто выровненные до единой ноты. Казалось, здесь даже сердца били иначе – тише, медленнее, словно кто-то заранее приглушал их стук.
Всё в этом месте подчинялось закону тишины.
Тишина – не пустота, а режим. Она была создана как защита от хаоса, от боли, от ненужных эмоций. Здесь не было криков. Здесь даже дыхание рождалось так же ровно, как шёпот вентиляции.
Каждое появление младенца напоминало не чудо, а технический запуск нового модуля системы. Врачи проверяли параметры, медсестра фиксировала показатели, и сразу же – вживление чипа-заглушки. Крошечный имплант обрывал связь с хаосом чувств, встраивая ребёнка в общий ритм города.
Роды под куполом были лишены драмы.
Не плач, а ровный вдох.
Не отчаяние, а тишина.
Так было десятилетиями.
Первый звук
Поэтому, когда в тот день зал прорезал крик, мир внутри купола замер.
Сначала это показалось сбоем аппаратуры. Панель над кроватью мигнула красным, приборы загудели тревожным писком. Медсестра вздрогнула и машинально прикрыла уши ладонями – звук не был похож ни на один заученный сигнал.
А потом стало ясно: это не техника.
Это был младенец.
Он кричал, как будто в нём проснулись все боли, которые город считал уничтоженными. Крик был долгим, рваным, непривычным. Он не имел протокольного эквивалента, его невозможно было записать в графу «эмоциональная реакция».
Этот звук ломал закон тишины.
Шок врачей
Акушер, державший новорождённого на руках, оцепенел.
– Чип не сработал, – прохрипел он.
– Проверь соединение, – приказал старший врач.
Они торопливо склонились над крошечным телом, пытаясь найти на коже едва заметную метку активации. Но лампочка, которая должна была загореться зелёным, не светилась.
– Это невозможно, – сказал кто-то из ассистентов. – Заглушка вживляется при родах автоматически.
Врачи переглянулись. Их лица оставались масками, но в жестах проскальзывала растерянность. За годы работы они привыкли к идеальному порядку. Случайность сама по себе была угрозой.
