В этот неприметный зимний день в
сердце четырнадцатилетнего Кая поселился холод.
Злая обида, тоскливая боль, лютая
ненависть.
Горький привкус этого чувства
отравит всё, что он любит и погонит прочь из дома, едва ему
исполнится восемнадцать.
Хотя ничего из ряда вон выходящего
не произошло.
— Эй, парень!
Большой тонированный джип
остановился возле колонки, когда Кайрат уже зацепил свой
наполненный водой бак крюком тележки и даже сделал несколько шагов
к дому.
— Парень, я к тебе обращаюсь! —
повторил женский голос.
Он мельком обернулся, чтобы
убедиться, что зовут не его, но из открытого окна машины женщина
смотрела в его сторону.
— Ко мне? — показал он на себя рукой
и остановился.
— Да. Подойди.
Её тон не предполагал отказа. И она
была такая красивая! Кайрат не видел женщины прекрасней.
Невероятная, немыслимая, непостижимая красота. Её тёмные с
рыжеватым отливом волосы свесились из окна и ледяного оттенка
голубые глаза наблюдали, пока он преодолел разделявшие их несколько
шагов.
«Ей, наверно, больше тридцати», —
отметил он про себя. Было в ней что-то вызывающе опасное, и
по-детски трогательное одновременно. Может, эта полноватая, словно
обиженно выпяченная нижняя губа? Веснушки на аккуратном носу? А
может, насмешка, едва обозначившая ямочку на щеке?
— Не бойся, не укушу, — усмехнулась
она и протянула записку. — Скажи, если я поеду по этой улице,
попаду на Адмиральскую, 8?
Именно этот адрес и был выведен на
листке, а ещё фамилия Жукова Елизавета Петровна.
Кай не знал, какими судьбами её
занесло к их колонке, но точно знал, где живёт баба Лиза: от этой
улицы Адмиральская была отрезана забором воинской части.
— Нет, — он энергично покачал
головой. — Надо выехать, вернуться на Связную, по ней проехать
где-то до середины, и там на другой колонке повернуть налево.
Он слышал музыку, что звучала из
салона, чувствовал сладкий аромат духов, видел морщинку, что
пролегла между бровей, пока женщина обдумывала его слова.
— Может, покажешь? — её брови
уползли вверх домиком.
Он и так бы не отказал, но этот её
несчастный вид — он готов бежать возле машины как верный пёс, будь
это даже на другом конце города. Но она махнула рукой:
— Садись вперёд.
Кайрат замешкался, не зная, с какой
стороны ему обойти огромный джип, но потом рванул назад, заодно
отметив эмблему Toyota, надпись Prado и логотип на номере
«Савой-авто».
Он ни разу не сидел в такой красивой
машине, и, аккуратно захлопнув дверь, на бежевом кожаном сиденье
почувствовал себя неуютно. В залатанных на коленках штанах, в куцей
куртке, из которой торчали его голые руки чуть не по локоть (так
она ему мала), с варежками в руках, мокрыми насквозь и покрытыми
грязными льдинками, он смотрелся здесь лишним, неуместным, чуждым
этой роскоши. Он снял вязаную шапку-петушок и пригладил жёсткие
волосы.
— Сколько тебе лет? — спросила
женщина, разворачиваясь у колонки под раскрытые рты соседок.
— Четырнадцать, — ответил он.
— Хм! Как моему сыну, — заметила
она. — А зовут тебя как?
— Кай. То есть Кайрат, но Каем меня
зовут чаще.
— Красивое имя. Теперь налево,
правильно?
Она остановилась на перекрёстке и
включила левый поворот, который тикал как бомба с часовым
механизмом.
— Да, — кивнул Кайрат и больше не
нашёлся что добавить.
— Прорвало их, что ли? — возмутилась
женщина, когда они простояли какое-то время, но так и не смогли
переждать проносящиеся мимо машины. — Да, достали!
Она вдавила педаль газа так, что
Кайрата откинуло в кресло, и под возмущённое гудение нескольких
клаксонов, вывернула и встроилась в поток.
— Вот так-то лучше, — подмигнула она
ему как ни в чём не бывало.
Он наклонился и поднял чёрную
коробочку, слетевшую на пол при её опасных манёврах. Из неё
доносилась музыка, и Кайрат точно знал, что это. То, чего ему
никогда не иметь. Айпод. Он заворожённо смотрел на маленький экран,
на выпуклый круг управления, на надкушенное яблоко, четыре красивых
буквы «iPod».
