Глава 1. День 1. Запуск “Эдема”
Темнота за окном – не ночная. Это вечная тьма Арктики, густая, как смола, непробиваемая даже фарами грузовиков, что везли сюда последние модули системы. За бронированным стеклом – снег, ветер, и больше ничего. Ни деревьев, ни дорог, ни признаков жизни. Только мы. И наш эксперимент.
Я – доктор Артём Верницкий. Главный архитектор социального проекта «Эдем». Возраст – 42 года, 7 месяцев, 3 дня. Вес – 78 кг. Рост – 183 см. IQ – 158. Психотип – INTJ. Аллергии – нет. Прививки – все.
Сегодня – День 1.
В 06:00 по Гринвичу система «Архитектор» вышла на полную мощность. В 06:03 первые 5000 добровольцев проснулись в своих квартирах в «Эдеме-1» – городе, которого не существует ни на одной карте, кроме нашей. Они не знают, что за ними наблюдают. Они не знают, что каждый их шаг, каждый взгляд, каждый вздох – часть модели. Они думают, что это просто… новый шанс. Новый город. Новое общество. Чистый лист.
Они ошибаются. Лист не чист. Он разлинован. Пронумерован. Прописан алгоритмами.
Я сижу в Центре Контроля – Сектор Альфа. Мой кабинет: 4 стены, 1 стол, 1 стул, 1 терминал, 1 блокнот. Бумажный. Не цифровой. Цифра предаёт. Цифра лжёт. Цифра – слуга хаоса. Бумага – вечна. Чернила – неизменны. Я пишу здесь. Только здесь. Только так.
На столе – чашка чёрного кофе. Без сахара. Без молока. Без иллюзий. Первый глоток – как удар током по синапсам. Второй – как приказ мозгу: «Работай. Анализируй. Контролируй».
На экране – сотни окон. Камеры в квартирах, на улицах, в магазинах, в школах, в парках. Люди просыпаются. Умываются. Завтракают. Целуют детей. Ругаются с партнёрами. Смотрят в окно. Улыбаются. Плачут. Живут.
Они не знают, что их улыбки – это данные. Их слёзы – это метрики. Их любовь – это коэффициент.
Я записываю:
> «08:17. Сектор D-3. Семья Ковалёвых. Мать поёт ребёнку во время завтрака. Отец смотрит в окно. Его пальцы стучат по подоконнику – ритм совпадает с тревожным паттерном, зафиксированным в предэкспериментальных тестах. Вероятность конфликта до 12:00 – 67%. Система внесла корректировку: в 09:00 в их квартиру будет доставлен “случайный” подарок от соседей – коробка шоколадных конфет. Уровень дофамина у отца повысится на 12%. Конфликт предотвращён. Эффективность – 94%.»
Я не вмешиваюсь. Я не должен. Я – наблюдатель. Я – калибровщик. Я – глаз, который не моргает.
В 10:00 проходит первая планёрка. Моя команда – 12 человек. Все – лучшие в своих областях. Психологи. Социологи. Программисты. Нейроаналитики. Все – добровольцы. Все – подписали контракт на 5 лет изоляции. Все – знают правила:
1. Никакого прямого вмешательства.
2. Никаких эмоциональных привязанностей к подопытным.
3. Никаких личных дневников – кроме официального, который веду я.
4. Никаких вопросов о “внешнем мире”.
5. Никаких попыток выйти за пределы Сектора Альфа без разрешения.
Я смотрю на них. Они смотрят на меня. В их глазах – уважение. Страх. Восхищение. Я не ищу дружбы. Я ищу точности.
– Первые 24 часа – золотое время, – говорю я. – Люди наиболее уязвимы к стимулам в первые сутки в новой среде. Мы не будем их ломать. Мы будем их… формировать. Как глину. Как код. Как музыку.
Они кивают. Они верят мне. Потому что я – Верницкий. Потому что я – тот, кто написал теорию «Социального поля». Потому что я – тот, кто доказал, что человек – это не личность. Это – реакция на условия. Дайте правильные условия – и любой человек станет святым. Дайте неправильные – и он станет монстром.
«Эдем» – это не город. Это – ответ на вопрос, который человечество боится задать вслух: «Можно ли создать рай – без свободы?»
Я верю, что можно.
В 14:00 – первый сбой. В секторе F-7 двое подростков устроили драку из-за настольной игры. Система зафиксировала всплеск адреналина, кортизола, тестостерона. Вмешательство: через 37 секунд в комнату “случайно” заходит воспитатель и предлагает сыграть в другую игру – кооперативную. Конфликт гасится. Подростки смеются. Обнимаются. Система фиксирует: «Уровень окситоцина – повышен. Социальная связь – укреплена».
