Иса
– Шакал! Недоношенный ублюдок!
Удары сыплются один за другим. Боль
взрывается в теле алыми всполохами. Я с такой силой стискиваю зубы,
что еще немного, и те раскрошатся. Похер. Я не доставлю им
удовольствия криком. В конце концов, ничего нового не происходит.
Меня часто бьют. Я привык к боли и постоянному унижению.
Первый удар приходится в голову. А
следом второй – под дых. Инстинктивно сгибаюсь. Костя
Бульдозер пинком под зад отправляет меня на липкий воняющий хлоркой
пол. Фома бьет по почкам. Эти шакалы всегда нападают стаей. Я
группируюсь, сжимаюсь в позу эмбриона, чтобы защитить внутренние
органы, а руками с никогда не заживающими костяшками обхватываю
голову. Плохо, что не устоял. Так гораздо больше шансов быть
забитым насмерть. Если кто-то из мелких, проснувшихся, чтобы
сходить в туалет, не поднимет шум. Вся надежда на них. А пока,
кажется, мне конец. Страх ползет по избитому телу и оплетается
вокруг горла. Я пытаюсь себя убедить потерпеть. Скоро все
непременно закончится... Ненадолго, конечно. До следующего раза. Но
все же.
На несколько секунд я теряю
сознание. Прихожу в себя, потому что кто-то бьет меня по щекам.
Влажным и липким от заливающей их крови. Кажется, я рассек голову о
батарею.
– Что-то ты быстро сегодня отъехал!
– ржет Бульдозер и снова бьет в живот. Успеваю поставить блок. Руку
прошивает боль. И, кажется, я слышу, как хрустят мои кости. С губ
срывается тихий стон.
– Ты гля! – ощеривается тот. –
Как баба на хую стонет. Ты часом не пидор, а? Ну, чего молчишь,
урод? Язык проглотил?
Удар. И еще удар. И снова… Их
четверо. Или пятеро. И даже будь я покрепче, хрен бы от них
отбился. Драки в детских домах – явление нередкое. Но так регулярно
выхватываю я один. Почему? Потому что самый мелкий и слабый. Хотя
мне скоро исполнится пятнадцать. И по возрасту я даже старше многих
из этой шайки.
– Проверь! – кто-то из скинов
заливается шакальим смехом.
– А что? Можно и проверить. Ну-ка
снимайте с него портки!
Чьи-то руки ложатся на поясницу,
оттягивают вниз резинку изношенных трусов. И только тогда до меня
доходит…
– Руки убрал! – сиплю я. К горлу
подкатывает истерика. Перед глазами мелькают серые точки. Я бы,
наверное, потерял сознание, если бы не опасался того, что за этим
последует.
– Ну, че, урод, ты педик?
– А ты, че, Фома, хочешь ему
присунуть?
– А что? Дырка – она и в
Африке дырка, – смеется тот.
Я не знаю, откуда берутся силы.
Наверное, меня подхлестывает страх. Липкий тянущий ужас. Кулак
взмывает вверх и со всей дури врезается в круглую как блин морду
Бульдозера. Это тоже ошибка. За столько лет я должен был уяснить,
что в таких ситуациях лучше не рыпаться. Но как? Мысль о том, что
они задумали, доводит меня до безумия. И пусть они меня лучше
убьют, чем…
– Су-у-ка. – Бульдозер трясет
головой. А дальше… Дальше только боль. Я своего добился.
Вскидываюсь на разложенном кресле.
Дышу. Пот льется по спине градом, выступает на висках. Сердце
колотится, как ненормальное. Заходится в груди. Удивительно. С той
поры прошло несколько лет. Позади осталась служба, за время которой
я каких только ни видел ужасов, но вот ведь какая штука – в
кошмарах ко мне все равно приходит та самая ночь в детдоме.
Трясу головой. Вместе с липким потом
стираю с лица обрывки сна. Дерьмо… Может, стоит обратиться к
психологу. Тем более что мне больше не нужно обманывать медкомиссию
на предмет моих крепких нервов. Я не боюсь остаться без работы. Но…
я опасаюсь, что вместе с этим кошмаром мне перестанет сниться… она.
Та, которая каждый раз меня от него спасает.
Мне нечем дышать. Жму на
стеклоподъемник. В душный салон полноприводного Джипа врывается
по-зимнему морозный воздух. А ведь на дворе середина весны. Тяну
вниз язычок спальника. Надо отлить. Да осмотреться. Я ведь для
этого приехал сюда аж на два дня раньше нужного срока.
