Дима упустил момент, когда это
случилось. Просто понял однажды, что включает одну и ту же
веб-камеру, чтобы посмотреть на неё. А не на океан, как это бывало
раньше.
Надо заметить, что смотреть особенно
было и не на что. Женщина на берегу сидела в основном неподвижно. К
тому же спиной к вездесущему оку растыканных по всему миру вебок.
И, наверное, гораздо интереснее, чем за ней, было наблюдать за
водой, меняющей свой цвет с утра до вечера и то наступающей на
берег, то устремляющейся прочь с отливом в зависимости от фаз луны.
За солнцем, что вставало над океаном и тонуло в нем же,
растушевывая охру так, что тонкая линия на границе воды и неба
стиралась вовсе. Но почему-то, когда незнакомка появлялась на
пляже, когда она садилась прямо на белоснежный песок и замирала,
глядя перед собой, Димин взгляд невольно приковывался к её
неподвижной фигуре.
Женщина была белой. Явно не из
местных. Туристка? Но, если так разобраться – впервые он ее увидел
почти полгода назад. Вряд ли у кого-то мог быть настолько
длительный отпуск. Скорее, тут логичнее было предположить, что
барышня – фрилансер, из тех, что работают удаленно и живут себе в
кайф на острове. Или топ-менеджер какой-нибудь сети отелей,
принадлежащих здесь в основном европейцам.
Ему нравилось строить догадки. Они
рождались легко. Не то что сюжет новой книги.
Дима фыркнул. Зарылся пальцами в
волосы и резко встал, так и не дождавшись появления незнакомки. За
окном моросил противный обложной дождь. Снег сошел, обнажив зябко
съежившиеся, почерневшие от влаги клены и голую землю, еще не
убранную после зимы.
Он бы тоже мог жить где угодно… Он
рассматривал варианты. Он хотел трусливо сбежать. От дождя, от
промозглого ветра и снега вперемешку с дождем. От проблем. Но в
последний момент останавливался. Понимая, что никогда себя не
простит, если бросит то, что его держало здесь на поводке.
Пока Дима размышлял, глядя на дождь,
в дверь позвонили. Нормальные люди в такую погоду сидели сплошь по
домам, поэтому он сразу догадался, кто пожаловал.
– Да!
– Открывай давай, пропажа.
– Вы ошиблись адресом.
– Ха-ха. Очень смешно. Я сейчас
описаюсь, – рявкнул динамик.
Дима тяжело вздохнул. Скосил взгляд
на телефон, который отключенным лежал на консоли в прихожей вот
уже, наверное, неделю. И в который раз про себя удивился, что Ваган
продержался так долго. Не впустить его сейчас было совсем уж
свинством. Дима резко нажал на кнопку. Домофон просигнализировал о
том, что дверь благополучно открылась. Но его агент объявился лишь
минут через десять. Запыхавшийся так, будто самолично поднял свое
грузное тело на нужный шестнадцатый этаж, а не воспользовался
скоростным лифтом.
– Тебе нужно ограничить потребление
мяса. Хотя бы красного. И взять под контроль холестерин, – бросил
Дима, понимая, что лучшая защита сейчас – это нападение.
– Вай, дорогой! Как ограничить? Ты,
вон, вегетарианец. И что?
– Я, в отличие от некоторых, здоров,
– буркнул Дима.
– И ни на что не годен, – парировал
Ваган, опускаясь круглой, как блин, задницей на антикварную
табуретку, чтобы разуться. – Еще чуть-чуть, Димитрий, и станешь ты
безработным. Мамой клянусь.
Маму Ваган, как и всякий армянин,
любил безоглядно. И если уж помянул всуе, то дела Димы и впрямь
были плохи.
– Худшая безработица – это та, при
которой не работает голова. А у меня она не работает, – поморщился
он.
– А все почему, дорогой? Потому что
мозгу нужно нормальное топливо. А не та трава, которую ты щиплешь,
что тебе горный козел. Хороший шашлычок вмиг исправит любые
проблемы. Или бозбаш. Или толма.
Ваган был большим умником и
оригиналом. Воспитанный в довольно архаичной семье, он в
совершенстве знал четыре языка и мог поддержать любую
интеллектуальную беседу, но разговаривать предпочитал по-простому.
С акцентом, который уходил из его речи, когда он переставал играть
роль простачка, и который с легкостью возвращался при первой же
необходимости, превращая округлые «о» в отрывистые, как будто
каждый раз ударные, «а». И отчаянно жестикулируя.
