Восток всегда манил меня, а Индия представлялась загадочной
страной, попасть в которую можно только во сне. И вдруг мечта
сбылась - моя двоюродная сестра получила работу в посольстве и
переехала в Лакхнау, штат Уттар-Прадеш.
«Приезжай, - написала она. – Покажу настоящую
Индию!».
И вот я уже в самолете, вот выхожу под палящее южное солнце,
от которого небо кажется не голубым, а белым.
Лена специально взяла отпуск на три дня, чтобы показать мне
город. За то время, пока мы не виделись, она превратилась в
настоящую индианку – стала смуглой, очень стройной и говорила
по-русски с забавным акцентом. Дома она переоделась в сари и
приготовила на обед местные деликатесы, хвастаясь тем, что переняла
индийские традиции.
Лакхнау был именно таким, как я и представлял – мирно
уживающиеся рядом современность и старина, смешение рас и
вероисповеданий. Я шел по улицам и видел местных жителей, одетых в
деловые костюмы и джинсы, в сари и
дхоти,[1] в хиджабы и
галабеи.[2] Лена показывала мне
развалины английского посольства, погубленного народным восстанием,
руины храмов, уничтоженных в период правления династии Моголов,
резиденцию последнего наваба Лакхнау, местные семейные
ресторанчики, существовавшие, казалось, от начала сотворения
мира.
Потом была ночь – жаркая, черная. Отдыхая от дневной
прогулки, мы сидели в открытом кафе и пили жасминовый чай. Смотрели
на город, усыпанный желтыми звездами фонарей, и на реку Гомти,
усыпанную желтыми фонарями звезд. И фонари и звезды здесь были
иные, не такие, как мне приходилось видеть раньше – глазастые,
яркие, любопытные. Они вспыхивали и гасли, будто подмигивали,
обещая в ближайшем времени невероятные события.
- Поехали на «Рамаяну»? – предложила вдруг сестра, отставляя
пиалу, в которой на донышке золотилось озерцо недопитого
чая.
- Разве театры еще работают?
- Здесь представления дают и днем, и ночью, - загадочно
улыбнулась Лена. – Поедем, тебе понравится.
Морщинистый таксист на автомобиле середины прошлого века
отвез нас в Старый город. Многоэтажные здания сменились каменными
особняками, храмами, похожими на окаменевшие яблоки, груши и
кукурузные початки. Улочки становились уже и извилистей. Остаток
пути пришлось преодолеть пешком, вдыхая ароматы специй, цветов и
горячего молока.
Вскоре я услышал музыку – грохот барабанов, мелодичные
перекаты струн и звон бубенчиков. Мы сделали еще один поворот и
оказались на небольшой площади перед двухэтажным домом за каменной
полуразрушенной стеной. На площади находилась настоящая сцена – с
занавесом, рампой и оркестровой ямой. Правда, занавесом служил
видавший виды отрез плюша, вместо софитов горели факелы, а
музыканты сидели на досках, брошенных поверх мостовой. Зрители тоже
расположились, как кому вздумается – кто на переносных стульчиках,
кто на циновках, которые продавались здесь же, кто просто на земле.
Лена взяла циновку, бросив продавцу десять рупий, мы уселись позади
всех и стали смотреть.
Сюжет «Рамаяны» я знал еще с детства: два брата – Рам и
Лакшман - отправились в опасное путешествие, чтобы победить демона
и освободить красавицу. Позже Лакшман построил дом на одном из
местных холмов и основал город Лакшамнпур, который сейчас
называется Лакхнау.
- Это сцена изгнания Рама, - шепотом пояснила мне Лена. – Мы
видим его мачеху, царицу Кайкейю, она собирается настроить царя
против Рама и прихорашивается, чтобы произвести на мужа
впечатление…
- Скажешь мне, когда появится
Хануман?[3] - так же, шепотом,
попросил я.
- Хануман?! Что ты, я не уверена, что сегодня мы увидим хотя
бы самого царя!
- Как так?
- Если показывать «Рамаяну» от начала и до конца, то
понадобится полтора года! Не находишь, что это немного утомительно
не только для артистов, но и для зрителей? Это семейный театр. Они
показывают кусочек из «Рамаяны» каждые выходные, по праздникам, а
иногда и в будни. Смотри, не отвлекайся! Вот она – настоящая
Индия!
