Квартира Михаила пахла пылью и одиночеством. Занавески, не стиранные с прошлой весны, пропускали тусклый свет, который ложился на пол неровными пятнами, будто пролитый чай. На кухне капал кран – монотонно, как метроном, отсчитывающий время, которое здесь словно застыло. Два года. Два года с тех пор, как Александра исчезла, оставив после себя только старый Nokia 3310, валявшийся теперь в ящике с забытыми проводами и сломанными наушниками.
Михаил рылся в коробке, откидывая спутанные кабели. Рука наткнулась на что-то холодное и угловатое. Телефон. Чёрный, потёртый по краям, с царапинами на экране, складывавшимися при определённом угле в три шестёрки. Он не включался с того дня, но сейчас, будто почувствовав прикосновение, замигал зелёным индикатором.
– Что за чёрт… – Михаил нажал кнопку.
Экран вспыхнул неестественно ярким светом, будто изнутри его подсвечивали не лампочки, а что-то другое. Гулкий треск динамика, будто кто-то продирался сквозь помехи, и вдруг – голос.
– Они переносят меня… в Архив…
Голос Александры. Тот самый – чуть хрипловатый, с лёгкой насмешкой в интонации, даже сейчас, даже здесь, где бы здесь ни было.
– Сашка?! – Михаил сжал телефон так, что корпус затрещал. – Где ты? Что за Архив?
Ответа не последовало. Вместо него раздался резкий звук, будто где-то далеко захлопнулась дверь, и экран погас. Но перед этим, на долю секунды, на нём вспыхнули цифры: 666.
Тишина.
Михаил сидел, уставившись на телефон, словно ожидая, что он снова заговорит. Но аппарат молчал, холодный и мёртвый, как будто и не включался вовсе.
– Чёртов глюк, – пробормотал он, но пальцы всё ещё дрожали.
Из кухни донёсся громкий треск, затем шипение, будто что-то подгорело. Михаил вздрогнул и, сунув телефон в карман, пошёл на звук.
Тоша стоял перед тостером, скрестив руки на груди. На столе перед ним лежали три поджаренных ломтя хлеба, и на каждом из них чётко проступали странные символы – то ли руны, то ли искажённые буквы.
– Ну и как, по-твоему, это нормально? – Тоша ткнул пальцем в один из тостов.
Михаил наклонился. Символы складывались в нечто, отдалённо напоминающее лицо.
– Это… – Он почувствовал, как у него перехватило дыхание. – Это же Саня.
Тоша поднял бровь.
– Ты уверен? Мне кажется, это просто случайный узор.
– Нет, – Михаил схватил тост, будто боясь, что изображение исчезнет. – Это она. Ты же видишь?
Тоша вздохнул и почесал затылок.
– Ладно, допустим. Но тогда объясни, как её лицо оказалось на хлебе?
Михаил не ответил. Он смотрел на тостер – старый, с облезлой краской и потёртыми кнопками. Всё это время он просто стоял тут, на кухне, будто обычный бытовой прибор. Но сейчас в его щелях виднелся лёгкий сизый дым, а металлический корпус был тёплым на ощупь, хотя его не включали уже несколько дней.
– Это не глюк, – наконец сказал Михаил. – Она где-то там.
Тоша хотел что-то ответить, но в этот момент тостер дзынькнул и выплюнул ещё один ломоть. На этот раз символы складывались в одно слово:
АРХИВ.
Тишина снова повисла в воздухе, густая, как дым.
– Окей, – медленно проговорил Тоша. – Теперь мне страшно.
Михаил сжал тост в руке. Крошки посыпались на пол, но он даже не заметил.
– Нам нужно найти её.
– И как, спрашивается? – Тоша махнул рукой в сторону тостера. – Залезть внутрь?
Михаил посмотрел на телефон в своём кармане. Экран был тёмным, но где-то в глубине ему чудился слабый зелёный свет.
– Думаю, – он медленно поднял глаза на Тоши, – нам понадобится кот.
Тоша замер.
– Фурик?
– Фурик.
Где-то в квартире, будто в ответ, раздалось довольное «Мрр».
