Дождливая ночь 1927 года. Кабинет алхимика и оккультиста Тимофея Ворона.
Тимофей, предок главной героини, понимает, что не может уничтожить созданный им фолиант – "Книгу Снов Бездны". Он осознает, что стал сосудом для сущности древнего божества Затулака, Повелителя Искаженных Снов. В попытке ограничить его силу, Тимофей совершает ритуал, запечатывая часть своей души в книгу и создавая "Якорь" – артефакт, способный ее уравновесить. Он пишет предупреждающее письмо своему потомку, оставляя ключ к спасению, и прячет книгу в тайник в стене своей библиотеки, прежде чем тень из книги поглощает его. Мы видим его последние мысли: надежду, что никто никогда не найдет его наследие.
Дождь начался еще за полчаса до того, как ее старенький, видавший виды седан свернул с асфальтированного шоссе на разбитую щебеночную дорогу, ведущую к «Вороньему Гнезду». Крупные, тяжелые капли хлестали по лобовому стеклу, словно пытаясь отогнать машину и ее единственную пассажирку прочь от этого места. Алиса Ворон прищурилась, всматриваясь в размытое водяными струями пространство за стеклом. Дворники с надрывным скрежетом метались туда-сюда, но почти не помогали.
Она не была здесь лет, наверное, пятнадцать. Последний раз – подростком, на похоронах бабушки. Помнила это место смутно, словно выцветшую фотографию: угрюмый дом-крепость из темного, почти черного камня, непролазные заросли сирени и старый дуб, одна из ветвей которого, кривая и сухая, всегда указывала на восток, как стрелка исполинского компаса. Сейчас же, сквозь пелену ливня, поместье выглядело не просто заброшенным, а отчужденным, враждебно настроенным ко всему живому.
Дорога, петляя меж мокрых, оголенных осенью деревьев, наконец, вывела на заросший бурьяном круг перед ослепшими окнами главного входа. Алиса заглушила двигатель, и в наступившей тишине сразу стало слышно, как дождь барабанит по крыше машины и по ржавому железу водостоков где-то над головой.
«Воронье Гнездо». Фамильное гнездо Воронов. Смешно. Больше похоже на склеп.
Она не хотела сюда приезжать. Смерть двоюродного деда, Леонида Ворона, последнего хранителя этого места, стала для нее неожиданностью, но не трагедией. Они были чужими людьми, связанными лишь тонкой нитью крови и общей, слишком громкой фамилией. Леонид был отшельником, чудаком, о котором в семье говорили шепотом. А Алиса строила свою жизнь в городе, в светлых, стерильных помещениях архивов и реставрационных мастерских, где имела дело с мертвыми, но безопасными текстами. Она была исследовательницей, реставратором старинных книг, и ее мир состоял из запаха старой бумаги, кожи переплетов и химических реактивов. Мир Леонида, как она чувствовала, пахнет иначе. Плесенью, тайной и пылью веков.
Юрист, вручивший ей конверт с ключами и завещанием, сказал: «Наследство, милая Алиса Васильевна, скорее, обуза. Дом в плачевном состоянии, земля ничего не стоит. Но таковы были условия – последний Ворон должен вступить во владение лично».
«Последний Ворон». От этих слов по коже пробежали мурашки.
Алиса глубоко вздохнула, натянула капюшон ветровки и вышла из машины. Холодный влажный воздух ударил в лицо, заставив вздрогнуть. Она подняла воротник и, поднявшись по скользким, поросшим мхом ступеням, вставила тяжелый, старомодный ключ в замочную скважину дубовой двери. Скрип, когда она повернула его, был таким громким и пронзительным, словно его не слышали много лет.
Дверь поддалась неохотно, с усилием. Алиса шагнула внутрь, и ее обволокло запахом – спертым, сложным. Пыль, затхлость, но что-то еще… Сладковатый аромат увядших цветов, смешанный с горьковатым дымком от камина, который, казалось, въелся в стены навсегда, и едва уловимая нота чего-то химического, металлического. Запах старости и одиночества.
