Действие первое. На сцену непринужденно выходит герой.
Героиня в шоке.
Сиплый голос из авторской
суфлерской будки:
«Предупреждаю: герой – упырь! В
самом худшем переносном значении этого слова».
Пятница, вечер. В травмпункте
бенефис. Длится он уже три часа, и конца-краю ему не видно. Каждой
второй – пьяный. Каждый первый – рассечения, вывихи и переломы в
результате драки. Добрый вечер, «пятница, вечер». Спасибо, что
число не тринадцатое. Дежурный врач - Варвара Глебовна Самойлова,
двадцати семи лет от роду, хирург, хоть и молодой, но настоящий, по
призванию, да еще из хирургической династии. Отец – травматолог,
брат – детский хирург. Сама Варвара Глебовна нашла себя на ниве
общей травматологии. Хотя сейчас, зашивая очередную распоротую
руку, со спиной в мыле, про себя не без сожаления вспоминала, как
отец с братом в два голоса советовали ей идти в челюстно-лицевую.
Нет же. Ей тогда казалось, что травматология – самая настоящая
специальность. Все там есть. Да уж, все. Столько, что не
унести.
К десяти вечера поток сирых и
калечных, наконец-то, иссяк. Но стоило Варе взяться за телефон,
чтобы позвонить наверх, в отделение - дверь распахнулась. И не как
положено, а с грохотом об стену. Первой в кабинет вкатилась невеста
в пышном платье, следом протиснулся слегка поцарапанный свидетель,
потом под руки ввели огромного человека с багровым пятном вместо
лица. А потом ввалились еще с пяток человек. В травмпункт
пожаловала русская свадьба во всей красе – бессмысленная и
беспощадная.
- Всем, кроме пострадавшего, – выйти,
- скомандовала Варвара. Из-за стола напротив сурово и неумолимо
вставала ей в помощь медсестра Зоя Анатольевна Волгина.
- Не слышали, что доктор сказал?!
Всем посторонним выйти из кабинета!
Тут же начались споры на тему «Кто
тут лишний?» и сутолока у двери – Зоя Анатольевна умела одним лишь
видом и взглядом внушить уважение и трепет. Варя Самойлова искренне
надеялась, что с годами тоже приобретет этот полезный навык.
В конце концов, из всей толпы в
кабинете остались двое: здоровенный детина с отекшим и залитым
кровью лицом и поддерживающий его тип – габаритами и степенью
помятости чуть уступавший товарищу.
- На кушетку, - Варя встала из-за
стола. Судя по тому, что верзилу его друг вел под руку, в первую
очередь надо осмотреть глаза. Нет, сначала отмыть кровь. Варя
кивнула Зое Анатольевне, но та уже была на полпути к
перевязочной.
Осмотр показал, что глазные яблоки
видимых повреждений не имели. Глаза заплыли из-за гематом. А вот
глубокое рассечение по линии челюсти требовало к себе серьезного
внимания. Из парня – а после того, как смыли кровь, стало ясно, что
мужчина молод, по виду ровесник самой Вари, может, чуть старше -
чуть Гуинплена не сделали.
- Чем это его? – Варвара спросила у
второго, обернувшись от раковины.
- «Розочкой», - охотно ответил
тот.
- Заявление будете в полицию
писать?
- Нет, нет! – замахал руками товарищ
пострадавшего. – Вы там запишите, что он упал и о стекло порезался.
А мы так… Свои люди – сами сочтемся.
Как могут посчитаться «свои люди»,
раскраивающие друг другу лица осколками бутылок, Варя предпочитала
не думать. Ей было чем заняться.
В зашивании подобных ран она успела
порядком поднатореть. И теперь руки делали свою работу механически.
А хозяйка рук отдала себя на откуп усталым мыслям и вполуха
слушала, как Зоя Анатольевна заполняет карточку и задает вопросы
спутнику того, кого сама Варя как раз в это время зашивала.
Умение за работой болтать, так, ни о
чем, чтобы не молчать, чтобы развлечь себя и пациента, тоже пока не
давалось Варе. Особенно сейчас, когда над всем превалировало
желание упасть вот на эту кушетку и вытянуть ноги. Или – протянуть.
Устала что-то. Прямо очень.
