За эту неделю я привыкла просыпаться
с мыслью — что со мной случилось за то время, пока я спала.
Ничего не случилось, я такая же, как
и была, я открывала глаза и понимала это практически сразу. Я
чувствовала, что ничего не изменилось, но облегчение проходило
моментально, а за ним каждый раз все сильнее наваливалась тоска.
Нет ничего тягостней неизвестности, а я не знала, что будет утром,
днем и затем — что меня ждет следующей ночью. Но сегодня я
проснулась не от серого света в окне и ржания лошадей, а от
встревоженных голосов в коридоре.
Я прислушалась. Нет, говорил не мой
муж, голоса были мне незнакомы, один из них принадлежал человеку,
который имел право требовать, два других — людям, от которых имели
право требовать. До меня доносились обрывки и, судя по всему,
разговор шел не обо мне.
Я ведь была жива.
— Несите его…
— Часа четыре как мертв…
— Минимум, скорее шесть или восемь,
точнее…
— Опросите всех, кто был в доме…
— Это сделал не человек.
Говорившие быстро прошли мимо моей
комнаты, а я закуталась плотней в одеяло. Что-то случилось за то
время, пока я спала, но как бы то ни было, это меня не
касалось.
Но, возможно, что я так думала зря.
Кто-то мертв уже четыре часа, или шесть, или восемь, и этим кем-то
вполне мог оказаться мой муж. Тот, кого я не знала до свадьбы, тот,
кого не узнала после нее, просто некто, в чьем доме теперь я живу —
в отдельной комнате, кого все равно не вижу, с кем даже не говорила
больше, чем пару раз, не считая поспешно сыгранной свадьбы. Было
мало гостей — какие-то случайные люди, моя мачеха, неизвестные мне
дворяне в возрасте — посаженые родители, как требует ритуал, и
торопящийся куда-то священник. И муж, спешивший сбежать с этой
свадьбы не меньше.
Какое-то время я могу считаться уже
вдовой, подумала я. Свободной, богатой, имеющей право жить так, как
хочется, если те, кто ходит по дому, вдруг не решат, что это
сделала я, потому что иначе…
Дверь в комнату осторожно
приоткрылась, и я затаила дыхание, притворившись, что сплю.
— Миледи?
Летисия затворила дверь и подошла к
моей кровати. Я делала вид, что дышу ровно и глубоко, хотя мне
казалось, что я и сама себя не могу обмануть.
— Леди Кэтрин.
Я рвано вздохнула, сознавая, что
испуг провоцирует слезы, и открыла глаза.
— Миледи, в доме полиция, —
зашептала Летисия. — Вы должны знать. В лесу нашли убитого
человека, а вашего мужа нигде нет.
Наверное, улыбка на моем лице ее
напугала. Но я всего лишь отметила для себя, что напрасно
надеялась. Нет, мне не суждено стать вдовой, я по-прежнему жена, а
значит — чужая собственность.
— Почему они в нашем доме? —
спросила я первое, что пришло мне на ум. — Они кого-то
подозревают?
— Ваш муж королевский рыцарь, —
пояснила Летисия. — Он отвечает за эти земли.
— А где он сам?
Подобрав одеяло, я села. В комнате с
вечера не изменилось ничего. Светлые плотные шторы, много свежих
цветов в вазах — из теплиц, дорогой знак внимания стылой зимой, на
туалетном столике поблескивает моя диадема — знак принадлежности к
этому дому. Летисия боязливо обернулась на дверь.
— Никто не знает, миледи, поэтому я
и пришла. Мы все считаем, конечно, мы не сказали об этом полиции,
что он отправился преследовать оборотня.
Оборотня?
Летисия поймала мой полный ужаса
взгляд и покачала головой.
— Это сделал не человек и не зверь,
миледи. Филипп видел тело, а он был охотником. Я верю его
словам.
Я отвернулась к окну. Шторы были
плотно задернуты, но я и так знала, что там — звенящая от мороза
тишина, голый лес за оградой усадьбы, нетронутые человеком и зверем
горы снега, низкие зимние облака, в просвет между ними выглядывает
луна. Сегодня огромная, белая, налитая до краев опасностью. Полная
луна, кошмар, которого не было вот уже много лет, от которого
бежали и прятались, но не спрятаться, ни убежать не могли и даже
теперь продолжали считать проклятием.
